– Имя, э…
– У меня нет имени…
Боевик тяжело задышал – но сдержался. С ним давно так не говорили. Но увидел гранату и сделал выводы.
– Или сюда, солдат. Смотри сюда…
Луч света – метнулся куда-то в сторону.
– Иди, смотри, э… не абижу…
Федорцов подошел ближе и посмотрел, куда сказано. Он увидел мешок, из которого торчали провода и хвостовики минометных мин.
– Четыре мины, да… Рванет – пол провалится.
– Ты тоже умрешь.
Боевик захохотал.
– Ты ошибаешься, кяфир. Это вы дохнете как скоты, и вас едят собаки. Моджахеду нет смерти. Моджахед принимает шахаду и возносится на небеса. Это удел тех из нас, кто твердо идет по пути Аллаха. Аллах решает, когда призовет нас к себе…
Федорцов вытянул вперед руку – в которой была граната.
– Не Аллах решает, а я… Хочешь стать шахидом прямо сейчас?
Несколько секунд – они мерялись взглядами.
– А ты молодец, руси. Почти такой же крепкий духом, как и мы. Но за нами Аллах, а за вами нет. Аллах не даст вам победы. Слушай сюда. Там наверху – есть человек, который нужен нам. Мы знаем, что он там. Отдай его нам – и мы уйдем.
– Нет.
– Тогда мы взорвем это… – сказал боевик – ты знаешь, русский, как взрывается мина. А четыре – взрываются еще сильнее. Тех, кто выживет – мы принесем Аллаху. А если вы отдадите того, кто нам нужен – мы уйдем. Клянусь Аллахом, это будет…
– Клятва Аллахом неверному не обязательна.
Луч света – снова пробежался по нему, от ног и до головы.
– А ты умный, руси. Может, ты сам Аль-Шайтан, которого мы ищем? Нет… ты слишком молод. Ты не Аль-Шайтан.
– Я не знаю такого.
– Он – снайпер. Он тот, кто убивал наших людей. Мы не уйдем без него. Или мы его принесем Аллаху, или принесем Аллаху вас всех…
– Мы не отдадим его.
– Ты хорошо подумал? Твои люди думают так же?
Боевик, зашедший за спину, тяжело дышал.
– Да, хорошо.
– Почему так?
– Потому что мы – часть целого. И один – не менее важен, чем все вместе. Тебе это не понять…
Боевик покачал головой.
– Ошибаешься, пойму. Мы такие же. Жаль, что ты кяфир. Хочешь принять ислам и стать братом нам?
– Этого не будет.
– Тогда иди и скажи своим то, что я сказал. Я даю десять минут жизни каждому из вас. Думайте. кяфиры, да хорошо думайте…
* * *
Тянуло дымом. Жара пока не чувствовалось – но все впереди. Очевидно, боевики использовали десятиминутную передышку, чтобы разжечь внизу костер. Не доверяя самим себе и своим навыкам, потеряв людей, они решили поджечь здание, чтобы лишить их укрытия.
Аллаху Акбар.
– Они хотят одного человека – сказал Федорцов, отвечая на незаданный вопрос тех, кто еще оставался в живых.
– Тебя.
– Да. Меня.
Где-то в темноте – сухостоем в печурке потрескивали выстрелы. а так после бешеной стрельбы было тихо.
– Кровная месть видать.
…
– И у них четыре мины.
Все молчали. Потом кто-то сказал.
– Подыхать так вместе.
Кто-то шумно выдохнул.
– … все равно всем конец. Они никого живых не выпускают. Тем более офицеров…
* * *
Развязка наступила неожиданно.
Откуда-то со стороны порта – воздух полоснули ярко-алые трассы. Снаряды скорострельной зенитной установки – били в сторону занятых боевиками зданий, дальше, ближе к горам, с искрами разлетались в стороны… это было похоже на фейерверк, только на земле.
Потом – послышался рокот дизеля. Солидный, глухой бас, совсем не похожий на звук двигателя бронетехники, которая принята в морской пехоте. Танк морской пехоты – оснащен мотором от грузовика, а это был настоящий танковый дизель…
Зенитную установку – поддерживал огнем несколько пулеметов, крупнокалиберных и ротных…
– Наши!
– Лежать!
Звук дизеля приближался, как и стрельба…
* * *
Это было подкрепление. Командование поняло, что имеющиеся силы не справляются – и на аэродром в Адене, военно-транспортной авиацией начали перебрасывать серьезную технику. Этот танк – был создан на базе среднего и вместо танкового орудия – у него были две тридцатимиллиметровые авиапушки Маузер с принудительным водяным охлаждением и бункерным питанием. Полторы тысячи снарядов и тысяча в минуту скорострельность двух стволов…
Аден. День четвертый. 09 октября 1949 года
Рождество наступило
В подвале темно
Сколько душ погубило
Напротив окно
ДДТ
– Ты Федорцов?
Вот с этого все и начинается…
Они как раз раздобыли немного дров… хотя какие к черту дрова, плашки от бочек, пропитанные какой-то гадостью – и разожгли костер. Харча было вдоволь – от роты осталось в строю семнадцать человек, мертвым харч был не нужен. А он – еще и не завтракал со вчерашнего ужина… слишком хороша оказалась позиция, только за сегодняшний день он прибавил еще одиннадцать душ к своему счету. И только они собрались позавтракать… на тебе.
Федорцов неохотно встал, попытался принять стойку – настолько, насколько это позволяла низенькая крыша.
– Так точно.
– Десять минут на сборы. Собирай все свое барахло и поехали…
Федорцов пригляделся. Человек был рослым, наголо бритым. Мало ли кто. Конечно, ради него не станут разыгрывать настоящий спектакль – но все-таки, поопасаться стоило. Говорили, что здесь есть британцы, и те, кто им поверит… понятно, в общем.
– Документики предъявите, господин офицер. И предписание тоже…
Офицер шагнул ближе к свету. Достал офицерскую книжку, кинул. Федорцов ловко поймал.
– Читай, малек…
Это был Прокопчук. Капитан-лейтенант Павел Дмитриевич Прокопчук, известный на флоте как Акула. Он был известен тем, что служил в ЭПРОНе
[55], занимался подъемом всяких кораблей и исследованиями дна, а в последнее время – он и такие, как он обосновались на острове Змеиный и что-то там делали. Лучшие морские пехотинцы – уходили туда, и про отношения морской пехоты и вновь создаваемого подразделения – несложно было догадаться. Каждое появление эпроновцев на севастопольском или одесском бульваре заканчивалось жестокой дракой…
