– Да что это все значит?!
– Значит?! – князь отбросил ручку на стол, вцепился в Богачева – а значит то, мразь, что я знаю кто предатель. Это – вы, милейший…
– Что?!
– Я был у англичан!
– Что вы говорите?!
– Да. Я не сгнил в яме. Меня не убили. Меня вывезли вместе со всеми.
– Это… бред.
– Мне показали ваши сообщения. Подписаны – Голиаф.
– Вы верите британцам?!
– Я верю себе самому. Они сняли вас!
– Что?!
– Пляж Русалка, Аден! Ну, припоминайте.
– Чушь!
– Два человека. Вы и англичанин.
– Вы бредите.
– Нет. Пишите, генерал, пишите. Пишите о том, как вы сдавали нас. Как вы манипулировали нами. Как вы играли за обе стороны. Пишите, это ваш единственный шанс остаться в живых. Вы мне нужны – на суде, где будут вас судить. За предательство…
За спиной – что-то стукнуло, и князь инстинктивно отвлекся – на секунду, не более. Но этого – хватило. Столешница стола Богачева вдруг вздыбилась, превратившись в щит, а залетевший в кабинет черный цилиндр гранаты, набитой фотографическим магнием – взорвался с таким грохотом, и с такой вспышкой, что князь моментально ослеп…
* * *
Пришел он в себя в другом кабинете. Явно в допросной – стол, стул, привинченный к полу, проушина для ручных и ножных кандалов. Гудела голова, глаза резало так, как будто он долго смотрел на электросварку. Силуэты людей в комнате – двоились, расплывались, попытка всмотреться лишь вызывала режущую боль и слезы…
– Оформлять его, господин генерал? – голос, казалось, был слышен через мокрую подушку – или как… сразу?
– Вышли все!
Шаги кованых, казенных сапогов по кафелю, лязг закрывшейся тяжелой двери.
– Так. Ты видишь меня?
Кто-то – берет его за подбородок, тянет вверх.
– Видишь меня?
Хлесткий ожог пощечины.
– Давай, смотри на меня. Смотри на меня!
Еще одна пощечина.
– Так…
Вода. Льется по лицу, прохладная и свежая. Становится немного лучше… как будто тряпкой вытираешь стекло. Сознание проясняется.
– Видишь меня? Ну, давай же. Слабак, сомлел…
– Тварь…
– Что? Вот молодец…
– Тварь… Предатель…
Да, это Богачев. Тварь и предатель, из-за которого погибла вся его группа, и он сам чуть не погиб. На нем – мундир генерала ВВС. С орденскими колодками – интересно, как ты их заработал, тварь? Тоже кого-то подставил?
– Тварь…
– Ругайся. Ругайся. В ответ – я могу сказать только, что вы идиот, сударь. Набитый, законченный идиот!
Черт, как болит голова. Но глаза – видят уже лучше. Видят врага. Только бы расквитаться. Такие – жить не должны…
– Тварь…
Богачев ногой подвинул стул. Сел – как-то нервно.
– Вы даже не идиот, сударь. Вы просто наивны как ребенок. Вы что – не знаете, как жертвуют людьми на войне?
…
– Чтобы вывести батальон – жертвуют ротой. Чтобы спасти полк – жертвуют батальоном. Чтобы дивизия могла выполнить боевую задачу – жертвуют полком. И знаете, как это называется?
Богачев заговорщически подмигнул.
– Военное искусство.
Князь бы плюнул ему в лицо – да во рту не было слюны. Рот пересох как старый колодец в пустыне.
– Здесь слушают. Идет запись. Вам нужно было признание? Так вот оно. Я, генерал от авиации Богачев передал информацию о действиях вашей группы лицу, о котором я знал как об агенте британской разведки. Точнее – о связном, но сути дела это не меняет. Именно это вы хотели слышать от меня, тыча в лицо пистолетом? Это? Ну, вот вам, признание. Что теперь?
– Зачем…
– Зачем? Что – зачем?
– Зачем вы… нас предали. Мы же… выполнили задачу.
– Задачу… А может, нам не надо было, чтобы вы выполнили задачу? Может, нам совсем не было это нужно? Не задумывались об этом?
– Нам… англичанам?
– Господи… Бог ты мой, вы и впрямь так ничего и не поняли. При чем тут англичане? Это наша игра. Полностью наша. Но мне пришлось привлекать англичан в экстренном порядке – чтобы остановить вас. Потому что вы должны были наносить удары по британским лагерям подготовки, а не… Так что гибель группы – полностью на вашей совести. Полностью!
Генерал снова порывисто поднялся на ноги.
– Вы хоть знаете, что происходит сейчас в Йемене, дурной вы человек? Знаете? Южно-аравийской федерации больше нет. Большая часть подготовленных британцами банд уничтожена, при потерях многократно меньше тех, которые были бы, устрой они террор. Мы выманили их на свет, заставили раскрыть структуры подполья, поверили, что нас можно победить – и в нужный момент уничтожили одним махом. Всей этой феодальной раздробленности больше нет, в Адене работает согласительная комиссия. Вероятно, будет создано единое государство под нашим контролем, возможно даже прямым. Англичане не просто утратили все свои позиции, которые они выстраивали здесь на протяжении последних десять лет – теперь они сами столкнутся с гражданской войной у себя, в Договорном Омане. Уже сталкиваются, и не без нашей помощи, кровь там будет литься еще лет десять и англичане рано или поздно уйдут. Экстремисты считают их предателями и будут им мстить. А мы им в этом поможем. Сулейман им в этом поможет.
– Сулейман… наш человек?
Генерал рассмеялся. Он был в отличном настроении, несмотря на попытку покушения.
– Сулейман? Этот фанатик? Да нет, конечно. Такой фанатизм, такую веру не сыграешь. Но короля, как известно, делает свита. А в свите Сулеймана – уже родилась мысль о том, что англичане еще худшие неверные, нежели русские.
Генерал оперся кулаками о стол.
– Смысла дальше объяснять нет. Вопрос – вы с нами или вы против нас?
Кураж, тот самый, с которым он шел на Ходынку – ушел, оставив место головной боли и какой-то сосущей пустоте. Все – было бессмысленно. Все – было ложью. Даже и правда – обернулась еще одной ложью.
– Мне плевать на то, что вы покушались на меня. Мне плевать на то, что вы делали это по заданию британской разведки. Видите, я в каком то смысле честен, сударь. К себе – я применяю точно такие же правила, как и к другим. Я не ценю свою жизнь точно так же, как я не ценю чужие. Я честен в этом, согласитесь…
…
– Как желаете. У меня к вам вопрос – тот, кто вас вербовал – он доверяет вам, верно?
…
– Почему вы молчите? Думаете, отыграетесь? Ошибаетесь, игра в молчанку не пройдет. Я даже знаю, кто вас вербовал. Сэр Роберт Брюс, офицер КВВС. Выше среднего роста, усы, борода, загорелый, не знает русского.
