— Вот поэтому, и только поэтому господа я отдала письменный приказ о ликвидации биологически опасного мутанта! — Булгакова сделала ударение на последнем слове.
— Капитана Ярославцева, а не мутанта! — не на шутку разошелся Зимин. — Нашего командира, которого вы предали, а теперь пытаетесь, чтобы и мы сделали тоже самое. Возьмите себя в руки господа! Ведь докторишки не доказали нам что…
— Какие доказательства вам еще нужны?! Ступайте к биоизоляционной камере. Все, кто пожелаете! Глаза и уши не обманут вас. И я уверена, вы убедитесь в моей правоте, — Елена вела себя напористо, и пыталась сломить неорганизованное сопротивление Ангелов. Она уже добилась возвращения новобранцам оружия. Ведь среди них насчитывалось одиннадцать бойцов, подписавших контракт о посильном сотрудничестве с контрразведкой. Одиннадцать стволов — это не плохо! Еще два агента стажера, с первым уровнем подготовке были в ее горячем резерве.
В случаи явного неповиновения со стороны обескровленных последними потерями старожилов, они представляли довольно весомый аргумент, чтобы заставить остальных прислушаться к ее мнению.
Ее последние слова возымели действие и космопехотинцы, временно прекратив все споры, охотно воспользовались возможностью взглянуть на своего начальника.
Вскоре общий Совет отряда в полном составе переместился в инфекционное отделение базового лазарета. Помещение, конечно, было тесновато для такого количества личного состава, но никто не роптал.
От Ярославцева их отделяли мощные бетонные стены биоизоляционной камеры, и широкая пуленепробиваемая витрина.
Полицезреть на больного начальника сразу никому не удалось, так как темный светофильтр полностью закрывал демонстрационное стекло.
— Вот полюбуйтесь, во что превратился наш капитан! — Елена с помощью ручного пульта сняла затемнение.
Громогласный, демонический хохот проник даже через толстый бетон. Бойцы еще толком не успели присмотреться, как пронзительный, визгливый вой заставил их присесть и зажать руками уши.
Все что произошло, потом потрясло их до глубины души!
Даже у непрошибаемых ветеранов возникло желание бежать из комнаты без оглядки.
Отвратительное существо, с синюшно-зеленой кожей, покрытое буграми вскрывшихся гнойников, извергавших при каждом движение фонтаны, смотрело на них обезумевшими глазами дикого и неуемного в своей ненависти зверя! Неимоверно увеличенная, шишковатая голова, огромные, рассекающие нижнюю губу клыки, загнутые когти на лапах — все это заставило их содрогнуться от страха и омерзения.
Поэтому космопехотинцы поневоле отхлынули назад, и вжались в стены.
Чудовище прыжком бросилось на витрину, и стало биться головой о стекло. Желтые слюни, обильно смешанные с кровью, дымясь и пузырясь, вступали в реакцию, оставляя на прозрачной защите глубокие борозды. Удары были настолько сильны, что витрина быстро покрылось мелкими трещинами и начала выдавливаться наружу.
Зрители запаниковали!
Некоторые и вовсе ломанулись к выходу, устроив там толчею!
Остальные замерли, словно их пронял столбняк, и безмолвно наблюдали за происходящим.
И только лейтенант Карлеоти сумел не потерять от страха голову. Он подскочил к Булгаковой, выхватил у нее пульт, и запустил насос, который под большим давлением стал накачивать в камеру усыпляющий газ.
Удары резко ослабли и, через несколько секунд, существо сползло на пол, и быстро приняло человеческий облик.
— Ну, каково браты?! Убедились что перед нами Ярославцев? — Томазо немедленно перекрыл подачу газа. — Я опробовал все методы для его усмирения.
Единственное средство способное привести его в чувство это лошадиная доза Си — эс. Только с ее помощью он теперь продрыхнет примерно шестнадцать часов.
— Весьма любопытное открытие коллега! — обрадовано воскликнул Волков. — Это в корне меняет дело, и у нас появляется время для дальнейшего изучения данного научного феномена. Мне кажется, мы стоим на пороге величайшего открытия в инфекционной медицине, и было бы непростительно упускать такой шанс.
— Сколько раз, когда, и на каком основании вы применяли Си-эс, лейтенант?! — раздраженно поинтересовалась Булгакова.
— Сейчас вторично. Первый раз я ширанул его по минимуму и отметил положительный результат, а после, как нештатный начальник химической защиты базы, без труда рассчитал дозировку, и время действия усыпляющего газа.
— Стоило бы вас наказать за самоуправство! Но меня сейчас тревожит совершенно другое обстоятельство. — Решила продемонстрировать свою заинтересованность в излечении Ярославцева, Булгакова, что бы кто ни будь, не дай Бог, не заподозрил ее в излишнем рвении и попытке ликвидации капитана любой ценой. — Смею предположить, что в следующий раз наш начальник не выдержит такой сумасшедшей газовой атаки и запросто отбросит копыта.
— Знаю, — офицер отошел от поврежденного стекла. — Зато теперь у нас есть шестнадцать часов! Власов и кто ни будь из новеньких? Стас давай ты! Продуйте камеру сжатым воздухом. Отходы спрессуйте, герметично закупорьте и доставьте в мою лабораторию. Я хоть и не медик, а химик-органик, но заявляю, с полной ответственностью — симптоматика и поведения Ярославцева как-то не вяжутся между собой, хоть ты тресни. Да?! Не забудьте так же, как следует усилить витрину.
— На каком основании сер, вы отдаете эти распоряжения?! — Булгакова приблизилась к Карлеоти в сопровождении десятка вооруженных новобранцев. — Что бы, не случилось, но капитан Ярославцев все равно подлежит немедленной ликвидации! Ваши действия лейтенант только усугубляют ситуацию и увеличивают риск распространения инфекции, — она решительно потянулась к пульту.
— «Ярость сто одиннадцать»! — скороговоркой выплюнула команду старшина Сомерс.
Ангелы тут же рассредоточились и перезарядили оружие. — Не двигаться старлей! В противном случае, я прикажу открыть огонь на поражение.
— Я тоже отдам приказ на открытие огня! Вы подняли вооруженный мятеж, старшина и этим поставили себя и своих людей вне закона! — хладнокровно ответила ей Булгакова.
— Все, амба! Две бабы схлестнулись — жди беды! — безнадежно выдохнул кто-то из новобранцев, а самый смышленый из новичков, в страхе облизывая губы, заблажил:
— Помещение замкнутое. Трассы и пули дадут многократный рикошет. Мы тоже в долгу не останемся — успеем нажать на курки. Помилуй, старшина! Никто не уйдет отсюда живым.
— Ангелы! Вы все попадете под трибунал. Опустите стволы и дайте мне возможность выполнить приказ! — Булгакову затрясло от волнения. Она старалась удержать инициативу, но было видно, что она все-таки опасается за свою шкуру.
Дона, напротив не боялась умереть, днем раньше, днем позже… И дожимала ситуацию в свою пользу:
— Я требую шестнадцати часовой отсрочки исполнения приказа!
— Не дождетесь! — истерично взвизгнула Елена и направила ствол своего табельного лучемета прямо ей в лоб.
