— Одну минуту капитан, — переступая через собственную гордость, попросил Поленцов. — Будь я в прежнем звании вы бы, попридержали язык и посчитали за честь исполнить мои рекомендации.
Ярославцев презрительно усмехнулся:
— Сэр. Я перестал прислушиваться к генеральским рекомендациям после третьего выброса когда, реализовав свое собственное, нестандартное решение, остался в живых.
Я всегда действую, как считаю нужным, и поэтому, до сих пор, в отличие от моих более покладистых сослуживцев, ношу капитанские нашивки. Я, так же давно, вырос из курсантского комбинезончика, и не питаю иллюзий по поводу пропагандистских баек о нашей непобедимости, легендарности и то, что мы «от солдата и до маршала, единая, дружная семья». Вы беззастенчиво пичкаете этой идеологической жвачкой молодежь, в надежде заполучить еще сотенку, другую дураков, готовых безропотно погибать за вас в разных уголках Внеземелья. С другой стороны, а с чего это вы так распереживались сер?
Ваша дочь такой же, как и все остальные, офицер и ситуация, в которой вы сейчас оказались достаточно типична для низовых подразделений Космической пехоты. Просто теперь она непосредственно затронула вашу некогда высокочтимую персону. Но разве стоит так расстраиваться? Выше голову генерал! Ведь лейтенант Поленцова теперь служит Родине! — как заправский войсковой пропагандист продекламировал капитан и тут же безжалостно продолжил: — Вы можете сколько угодно обижаться на меня, но как вы объясните то, что сами еще совсем недавно, ни чуть не испытывая угрызения совести, отправляли молодых выпускников туда, откуда они, через неделю, возвращались замороженные в пластиковые пакеты. Это ведь не я, а вы и вам подобные превратили Армию в кормушку. Вы без зазрения совести затыкали бреши боевых потерь детдомовцами и бедолагами из малообеспеченных семей, для которых служба в Армии являлась единственным шансом хоть на какое-то время выбраться из нищеты. Теперь же, Дмитрий Степанович, система заработала против вас, и стоит ли обижаться на нее только за то, что уже не вы, а другой «дядя в лампасах» определяет судьбу вашего, горячо любимого, ребенка. Однако вы все равно можете спать спокойно. Потому что, в отличие от остальных я никогда «не брошу под танки» зеленого, неоперившегося лейтенанта, даже если за это с меня попытаются снять погоны. Как истинный «Человек боя» я отдаю себе отчет в том, что вчерашние выпускники военных училищ являются дешевым пушечным мясом, да еще к тому же совершенно не обученным практическим навыкам организации и ведения боевых действий во Внеземелье. Для выполнения сложных боевых задач в отряде найдется достаточное количество подготовленных и проверенных в боях офицеров. В остальном же, никаких послаблений ваша дочь не получит. По-моему, мы напрасно потратили время сер!
— Вы правы капитан, нам больше не о чем с вами говорить! — Поленцов оглянулся и сделал знак одному из конвойных. Тот приблизился и достал из кейса маленький кожаный футляр. — Но я надеюсь, что мою последнюю просьбу вы не посмеете проигнорировать. Здесь, — он легонько тряхнул предметом, — внутри этой небольшой коробки хранится наша фамильная реликвия, которую мы передаем из поколения в поколение на протяжении вот уже тысячелетия. Будьте так любезны сэр, вручите ее корабельному лейтенанту Поленцовой Марине Дмитриевне.
— Позвольте полюбопытствовать? — Ярославцев вопросительно погладил кончиками пальцев по выпуклой крышке.
Генерал утвердительно кивнул.
На дне футляра тускло поблескивали механические наручные часы, оправленные в массивный золотой корпус, который окольцовывал инкрустированный драгоценными камнями циферблат.
— Впечатляет! — Ярославцев аж присвистнул от восторга, и добавил на корабельном сленге: — «Мощные котлы»!
— Сколько вам лет капитан? — снисходительно улыбнулся Поленцов.
— Двадцать семь сэр. И самое главное, — Константин аккуратно уложил часы в нагрудный карман, — Как я успел заметить Марина, весьма привлекательная девушка…
— И что из этого следует? — насторожился осужденный.
— А из этого следует, что на первых парах я обязуюсь оберегать ее от недоразумений личного характера.
Генерала настолько разозлили его самоуверенность, что он готов был лопнуть от возмущения:
— Вы на что намекаете, капитан?! Моя дочь еще при поступлении в военное училище подписала «Контракт безбрачия». Она совершенно не нуждается в вашей опеке!
— Дмитрий Степанович, вы неправильно истолковали мои слова. Позвольте объясниться по существу?
— Попробуйте, капитан.
— Я никогда не вмешиваюсь в личную жизнь своих подчиненных до тех пор, пока это не начинает влиять на их боеспособность. К тому же Корабельный устав обязывает меня оказывать всестороннюю поддержку молодому офицеру в процессе его профессионального становления и безболезненной адаптации в воинском коллективе. А как показывает практика, молодежь в этом прекрасном возрасте очень самонадеянна, бескомпромиссна и часто способна на необдуманные поступки.
— Товарищ капитан! Моя дочь — девушка самых строгих правил. Я приложил немало усилий, чтобы воспитать ее в лучших традициях нашего прославленного офицерского корпуса. Поэтому вам будет вполне достаточно одного лишь замечания, чтобы она набросила крепкую узду на свои чувства и поставила служебные интересы выше личных. Карьера военного — наиважнейшая цель в ее жизни.
— Я рад, что мы наконец-то поняли друг — друга. — Не стал переубеждать его Начальник экспедиции и поспешил, откланяться: — Итак, весьма сожалею, но мне пора. До свидания генерал. Честь имею, господа офицеры.
— Сер. Нас атакуют, — негромкий доклад старшины вернул его на грешную землю.
— По всему периметру?
— Нет, пока что только в нашем секторе ответственности. Около пяти сотен туземцев быстро спускаются рассыпным строем по валу. Разрешите объявить общую тревогу и разбудить лейтенанта?
— Отставить тревогу! Не стоит лишний раз подрывать и без того издерганный гарнизон, — возразил ей Ярославцев.
Он быстро занял место второго стрелка в операторском кресле, — С таким количеством атакующих мы без труда управимся и сами!
— Тогда, работаем командир?! — дежурной фразой испросила разрешение на активацию всех систем вооружения старшина.
— Работаем Дона. — Выдал подтверждение капитан.
Он привычными движениями отщелкал необходимые тумблера, и навел стволы лучеметов главного калибра на приближающегося противника.
— Дальность до цели?
— Полторы тысячи метров. Фугасным. С рассеиванием по фронту, малым темпом, — скороговоркой выдала наиболее эффективные параметры для стрельбы старшина, считывая показания с баллистического дальномера.
— Огонь только по моей команде! — заранее предупредил Ярославцев и, прибавив увеличение, начал ловить в перекрестие прицела четкие силуэты атакующих базу воинов.
Управлять тяжелым пушечным вооружением было одно удовольствие! Многотонные артиллерийские стволы с тихим жужжанием плавно реагировали даже на самое незначительное колебание привода, а их оптика была настолько сильной, что первая попавшая в прицел фигура сразу же заполнила всю панораму.
