Страховочный фал автоматически вонзил острие в плотную ледовую корку и плавно остановил сползание в нескольких метрах от глубокой трещины.
Искалеченное тело Булгаковой прошелестело мимо и провалилось вниз. Ее штурмовой пояс оказался поврежденным…
Ярославцев взвыл от бессилия!
Горы ответили слабым, равнодушным эхом.
Сознание балансировало в кровавой пелене, и капитан призвал на помощь Зею.
Она ответила как всегда: «Выкручивайся сам!», — и Константину ничего не осталось, как усилием воли вновь вернуть себя в этот враждебный мир.
За трещиной, потревоженная взрывом, ледовая масса пришла в движение и с оглушительным грохотом устремилась вниз по склону.
Но Костю это уже не волновало. Хватая обезображенным ртом разряженный воздух, он со стоном перевалился на бок и, превозмогая боль, извлек из кармана чудом уцелевший биовосстановитель…
Жидкость обожгла горло. Елена закашлялась, затрясла головой и села, испуганно озираясь по сторонам.
Вокруг было темно, тепло и от этого ей стало почему-то не по себе.
— Осторожно. Не вставайте в полный рост, а то завалите наше временное убежище.
Голос Ярославцева подействовал как успокоительная настойка. Он звучал мягко, уверенно и спокойно. Только слова немного растягивались, как будто что-то мешало капитану говорить.
— Что вы влили в меня?
— Спирт. Я сейчас включу свет, только не пугайтесь, мое лицо немного обморожено.
Тусклая, голубая лампочка ненадолго ослепила.
А когда глаза привыкли к ней, Елена в ужасе отшатнулась, едва узнав начальника:
— Ничего себе, немного!!!
Его распухшее, синевато-багровое лицо, с сочившейся из под лопнувшей кожи сукровицей, больше напоминало театральную маску утопленника, чем лик живого человека.
— Пострадал только кожный покров. Ерунда! До свадьбы заживет. — Ярославцев попытался улыбнуться.
— Вам очень больно?
— Терпимо. Я принял немного морфия. Разрешите поздравить вас с благополучным выздоровлением, товарищ старший лейтенант.
— Спасибо, — она хотела, было расплакаться, вспомнив пережитый ужас, но постаралась скрыть свою слабость, и сделала вид, что осматривается по сторонам.
Стены из спрессованного снега длиной примерно метра три, уходили конусообразно вверх и образовывали потолок. Внутри этой примитивной пирамиды было сравнительно комфортно. Пахло потом и свежей кровью. В дольнем углу горкой валялись багровые бинты, а посредине бездымно тлела тепловая таблетка из аварийного комплекта.
Она поерзала и нащупала под собой грубую материю спальника.
— Где мы?
— В десяти метрах от места катастрофы. Нас сбили неизвестным видом оружия основанном, по всей вероятности, на принципах лучевой пушки, но куда более совершенным и мощным.
— На базе что ни будь, знают о том, что мы потерпели аварию?
— Нет. Радиолокационный центр уничтожен. Шарлота связывалась со мной из командного пункта. База тоже практически уничтожена. Поэтому, как ни крути, но у нас с вами, Елена Викторовна, теперь два варианта развития событий. Первый, мы единственные кто остался в живых из экспедиции…
— А Веселова и Капустин?
— Если они все-таки добрались до сооружения, то наверняка ввязались в бой и погибли с остальными, ведь чем закончился штурм одному Богу известно. Но это самый мрачный прогноз. Теперь более оптимистичный, согласно которому, гарнизон все таки выстоял.
Отбил все атаки. Запустил реактор и, через сутки после восстановления систем отвечающих за боеготовность и жизнеобеспечение, сможет приступить к поисковой операции.
— Все ясно. — Обречено вздохнула Булгакова, и закуталось в спальник, а Костя, тем временем, вдарился в рассуждения:
— Вам-то может быть и ясно. Но мне не дает покоя один вопрос: почему во время падения метеорита не сработал защитный экран? Даже если это был ракетный удар по куполу, и золотарцы применили ядерный заряд малой мощности, им бы ни за что не удалось бы пробить силовое поле базы.
Я ведь после того злополучного штурма, когда они применили взрывчатку, отдал распоряжение усилить его по максимуму.
— Ума не приложу! — пожала плечами девушка. — Наверное, туземцы вынудили гарнизон выключить его, или поймали Дормидонтова на очередную уловку.
— Скорее всего, что так оно и есть. — Согласился Ярославцев и неожиданно поинтересовался: — А, как вы себя чувствуете, Елена Викторовна?
— В целом на удивление хорошо! Беспокоит только общая слабость и все.
— Тогда, спешу вас «обрадовать»! Мы остались без теплых вещей, средств передвижения, радиосвязи, но с автоматом, четырьмя полными магазинами к нему, пятью осколочными гранатами, запасом продуктовых гранул на неделю, и карманным власовским биовосстановителем с единственной батареей, — Костя прервался, промокнул куском бинта выступившую на щеках мокроту и, не торопясь, пояснил, — восемь штук я вынуждено израсходовал на нас обоих. Сначала залечил свои болячки, а когда извлек вас из трещины с открытыми переломами ног и, раздробленными практически в кашу тазовыми костями и вовсе за голову схватился… Однако для паники, как выяснилось позже, не было причин. Власов просто умница, а его прибор действительно может даже мертвого поднять из могилы!
Елена панически начала ощупывать свои бедра и ноги.
— Вы напрасно нервничаете товарищ старший лейтенант! Я скроил вас на славу, и в будущем вы еще испытаете и сладостную дрожь зачатия, и боль родовых схваток и радость материнства.
— А лицо где вы успели так изуродовать? — Булгакова облегченно перевела дух.
— На улице минус двадцать пять с сильным ветром. Пока достал вас из трещины, пока соорудил эту берлогу…
— Ну, надо же! — неподдельно восхитилось девушка. — Вам удалось почти невозможное! Я потрясена вашим упорством и мужеством капитан! Там где я раньше служила, мне не встречались такие офицеры.
— Это мая профессия — воевать в любых условиях и выживать при любых обстоятельствах.
— Но почему до сих пор вы не залечили свое лицо?
— Последнюю батарею надо беречь. Без нее восстановитель — просто железка! А случиться ведь может всякое.
— Значит, надеяться нам не на кого? — враз скисла Елена.
— Почему же! На самих себя! Мы полнокровная, боевая единица, и вполне способны обеспечить себе элементарную безопасность. Не стоит также забывать и про личные определители нашего местонахождения. Как только Ангелы запустят радиолокационный центр, они запеленгуют нас с точностью до метра.
— Чудовищно!!! — Булгакова закрыла лицо руками. Известие о том, что они остались один на один с кучей проблем и зыбкой надеждой на спасение, окончательно сломили ее. У девушки сдали нервы, и случилась обычная истерика: — Неужели это конец?! Боже мой! Какой обидный и нелепый финал!
