— Исключено! Это был ты! Смертельная опасность резко мобилизовала сознание и ты, сумев мгновенно установить со мной телепатический контакт, мутировал в разъяренного волка. Я тогда специально, дабы не травмировать твою подростковую психику, заблокировала память, и естественно, что, после, ты так ничего и не вспомнил.
— А если мне сейчас не удастся «достучаться» до тебя?
— Тогда ты упадешь и разобьешься о камни. Ты ведь никогда не был трусом мой мальчик. Ну же! Вперед!
Их клинки скрестились, осыпав искрами пол!
Наложницы и раненые охранники почтенно и восторженно следили за тем, с какой неописуемой быстротой мелькают лезвия в руках поединщиков. Движение тел, мощь, ловкость и мастерство владения мечем, заставляли их безотрывно наблюдать за схваткой.
Ярославцев в первую минуту боя, обрушил на противника целый каскад молниеносных выпадов и сокрушительных, рубящих ударов.
Воскобойников благоразумно ушел в глухую оборону и довольно толково блокировал и отбивал пытавшийся достать его клинок, успевая при этом еще и изредка контратаковать. После его второго наскока на груди у Ярославцева заалела неглубокая длинная рана. Но и капитан успел слегка зацепить бывшего офицера в бедро и предплечье.
Постепенно дуэлянты все же подустали, и звон мечей стал звучать значительно реже. Немногочисленные зрители теперь уже уверенно отслеживали траектории их ударов и перестали вздрагивать от резких, горловых выкриков.
И вот наступил момент, когда драчуны, отскочив друг от друга, не сговариваясь, разошлись по сторонам.
— Что, съел?! — позлорадствовал Воскобойников, постукивая концом опущенного меча по каменному полу.
Ярославцев молча, тряхнул головой, и перебросил оружие в левую руку.
Они вновь сцепились как матерые бульдоги. Однако Костя решил заканчивать бой, и обманным выпадом заставив Воскобойникова раскрыться, развалил его практически пополам, рубанув наискось, от правой ключицы, до левого бедра.
Поверженное божество взревело столь яростно и громко, что добрая половина зевак чухнула сломя голову, а оставшиеся пали ниц усердно бодая лбами плиты.
Но, к досаде капитана, Воскобойников не околел на месте! Многократное употребление препарата приучило его организм к быстрой регенерации и, слабо истекая кровью, он, прямо на глазах победителя, почти мгновенно избавился от смертельного ранения.
Морщась от боли поверженный воровато открутил навершие, и жадно присосался к рукоятке меча.
Костя тоже был начеку, и не колеблясь, опорожнил свою флягу…
Первый, кого он увидел после молекулярного провала, был Воскобойников, улыбающийся Воскобойников, который, вопреки его ожиданиям, не обратился в нечисть, а бросился на Ярославцева и натурально вошел в него.
— Сюрприз мой славный капитан. Отныне мы с тобой единое целое. Два в одном! А теперь попробуй-ка, вытолкай меня наружу.
Костю разорвало на мелкие куски. Ошметки полетели в стороны, но быстро остановились и вернулись назад, заново сформировав тело. Капитан предельно сосредоточился, лишая противника возможности уничтожить себя физически. Он прекрасно понимал: у кого быстрее закончиться действие напитка, или сдадут нервы, тот и проиграл. Однако Ярославцев плохо изучил своего противника и явно не оценил его извращенный интеллект! Тот успел атаковать его сознание первым, и теперь его безвольная оболочка, бормоча несусветную тарабарщину, почти потеряв ориентировку, побрела прочь из дворца.
Он постоянно останавливался и, оглашая пирамидальные своды нечеловеческими криками, до десятка раз в минуту обращался в отвратительных чудовищ.
Иногда ему все же удавалось, на несколько мгновений, блокировать Воскобойникова и обрести человеческий облик. И тогда собрав остаток сил, он бежал к выходу, пока снова не ломался в судорогах, испуская при этом продолжительный, леденящий душу, вопль.
— Господа! Я вполне осознаю всю ответственность отданного мной приказа и готова, если в этом возникнет необходимость, аргументировано обосновать его перед любой авторитетной комиссией. Более того, я и так пошла вам навстречу — дав согласие на созыв Совета базы.
— Можно подумать, что вы прислушаетесь к нашему мнению?! — негодуя, прервала Булгакову, Грызлова.
— По уставу она обязана выполнить решение Совета! — авторитетно заявил Карлеоти, окинув, презрительным взглядом насуплено помалкивающих бойцов из молодого пополнения. Их подчеркнуто — нейтральная позиция сильно раздражала лейтенанта.
— Космопехотинцы! Кончай базар! Госпожа Булгакова права, и не чем нам не обязана. На базе введена «Чрезвычайка». — Старшина Сомерс, как паучиха, сидела в центре разъяренных Ангелов и, в отличие от них говорила взвешенно и аргументировано: — При чрезвычайном положении наша Победительница Демонов может принять любое решение и отдать самый абсурдный приказ. Мы и тявкнуть в ответ, не посмеем!
Таков закон Космической пехоты, и ничего здесь не попишешь. Единственно, что мне не понятно в вашем поведении, товарищ старший лейтенант, так это то, почему вы столь категорично отказываетесь отдать нам Ярославцева?
— Это что, мысли вслух, или попытка обсуждения моего приказа?! — демонстративно вспылила Елена.
После возвращения на базу, она не ожидала столь бурного поворота событий. Мало того, что новобранцы оказались, разоружены и все ключевые посты были захвачены Ангелами, ей в открытую перестала повиноваться добрая половина отряда. А это уже был самый натуральный мятеж!
— Ярославцев неизлечимо болен! Он поражен вирусом, который не описан ни в одном медицинском справочнике. Вирусом, который вовсе не поддается идентификации. Я и так пошла на непростительный риск, приняв решение о возвращении его на базу! По существующей инструкции он подлежал уничтожению на месте, причем незамедлительно, дабы исключить контакт с остальными членами экспедиции. Мы стоим перед лицом смертельной опасности. Перед эпидемией, черт вас всех побери, а вы не хотите меня слушать и пытаетесь играть в человеколюбие!
— У нас есть право выбора, и мы сами решим когда, и от чего нам сдохнуть! Верно волки?! — под одобрительные возгласы выкрикнул Зимин.
— Господа! — обратился к космопехотинцам Власов.
— Я новый человек на базе, и поэтому вполне могу высказать свое мнение и уж тем более выступить как независимый эксперт. Не смотря на мою личную неприязнь к старшему лейтенанту Булгаковой, я заявляю, что она все-таки права. Я очень тщательно осмотрел капитана Ярославцева, для тех, кто не в курсе, сообщаю, что сейчас он находится в биоизоляционной камере нашего инфекционного отделения. Зрелище я вам сказу не для слабонервных! Наш командир неизлечимо болен и действительно подлежит незамедлительному уничтожению. Более того, его останки и даже воздух в камере должны быть выжжены мезонными горелками. Существо, помещенное в изолятор уже не наш командир. Это биологически заразный мутант!
— Как ни тяжело признаться, но я солидарен с майором Власовым. Впервые, в своей многолетней практике, я сталкиваюсь с такого рода мутацией, — Волков говорил глухо, не поднимая головы. — Самое прискорбное во всей это истории заключается в том, что расширенный и всесторонний спектральный, биохимический и молекулярный анализ крови, слюны и поверхности кожи ни на волосок, не приблизили нас хоть к какому-то результату. Я не в состоянии определить возбудителя заболевания и способы передачи инфекции. По-человечески мне жаль Константина! Но долг врача, и элементарные меры безопасности, вынуждают меня согласиться с мнением исполняющего обязанности начальника экспедиции.
