Произошло нечто удивительное: пятидесятивосьмилетний Луи влюбился, как мальчишка.
Мадам де Помпадур была для Луи дорогим другом, но она не обладала таким завидным здоровьем; как мадам дю Барри, не была такой чувственной, такой темпераментной, какой была Жанна. Было очевидно, что в делах любви эта молодая, полная сил женщина небывалой красоты столь же опытна, как и сам Луи.
Ришелье пытался обратить внимание короля — самым почтительным образом, разумеется, — на то, что он ведет себя как зеленый юнец.
— Не могу понять, сир, — сказал герцог, — как этой женщине удалось так вскружить вам голову. Спору нет, она красива, но одна ли она?
— Вы, наверное, ослепли, Ришелье, если сравниваете ее красоту с чьей-то еще, — сказал король.
— Говорят, однако, это любовь делает нас слепыми, — рискнул возразить Ришелье.
Король был слишком счастлив, чтобы сердиться, и это придало Ришелье смелости.
— Что вы нашли в ней такого, — продолжал он, — чего нет в других женщинах?
— Она владеет тайным умением заставить меня забыть, что я уже не молод. Она, такая молодая, научила меня многому, чего я до сих пор не знал.
— Бывать в борделях Вашему Величеству не приходилось, это уж точно.
Луи, однако, и на этот раз остался невозмутим.
— Я знаю, — сказал он, — не я первый у нее. До меня был Сент-Фуа.
— Вы, Ваше Величество, наследовали Сент-Фуа, как Хлодвигу.
Король добродушно расхохотался над удачной остротой. Итак, королю абсолютно все равно, сколько любовников было раньше у мадам дю Барри, понял Ришелье. И каково ее происхождение, ему тоже безразлично. Луи переполняло счастье от того, что он нашел женщину, обладавшую всем, чего он искал, женщину, которая избавила его от уныния и вернула ему способность беззаботно смеяться, помогла ему забыть о том, что он не молод, что ему пятьдесят восемь лет, женщину, благодаря которой он почувствовал себя молодым, потому что был влюблен.
Беспокойство Шуазеля росло. Он помнил, как ненадежно стало его положение во время дружбы короля с Марией Жозефиной. Он не мог допустить, чтобы еще одна женщина встала между ним и королем, но не был готов к тому, чтобы помешать этому.
Как мудро поступала мадам де Помпадур, подсовывая королю маленьких красивых простушек и оставаясь в то же время другом и помощницей короля. Но эта женщина— кто она такая? Неотесанная гризетка или нечто большее? Или, может быть, король впадает в старческое слабоумие?
Что же касается герцогини де Грамон, то она просто рассвирепела.
— Если он оставит эту женщину при себе, — заявила она, — то каждая придворная дама сочтет себя оскорбленной.
Шуазель был не из тех, кто легко смиряется с поражением. Он мог очернить женщину вроде мадам дю Барри с такой же неукротимой энергией, с какой вел иные политические диспуты.
— Она определенно развратная женщина, — сказал он своей сестре. — Заведение графа дю Барри — тот же бордель. Не так уж трудно разузнать про эту особу такое, что королю придется удалить ее от двора.
— Тогда давайте сделаем это без промедления, — загорелась герцогиня.
Совсем недавно герцог Шуазель с сестрой разузнали кое-что очень важное. Эта женщина была вовсе никакой не дю Барри. Раньше она называлась мадемуазель Бекю, Рансон, Ланж, Боварнье или Вобарнье, но к дю Барри никакого отношения не имела. Это была самая важная улика против нее, поскольку король со всей определенностью заявил после смерти королевы, что не хотел бы иметь незамужнюю любовницу. Он не имея намерения позволить какой бы то ни было женщине втянуть себя в брак, как это сделала одна особа с его прадедом. Первым делом Шуазель вызвал к себе Ле Беля.
Ле Бель заметно изменился с тех пор, как при дворе появилась Жанна, ибо уразумел, что его роль в этом деле навлекла на него гнев всемогущего герцога Шуазеля и его сестры, чего Ле Белю очень не хотелось.
Шуазель и его сестра заронили в душу Ле Беля некоторое сомнение и беспокойство. Они, вероятно, считали его проступок крупным нарушением версальского этикета, направленным против короля и, что еще страшнее, против них лично.
— Идиот! — кричал на Ле Беля Шуазель. — Нет, вы хуже, чем идиот. Вы негодяй!
— Надеюсь, я ничем не обидел вас, монсеньор герцог, — начал оправдываться Ле Бель. — Не смотрите на меня с таким страхом. Не меня вам надо бояться. Подумайте лучше, что скажет Его Величество, когда узнает, что вы натворили.
— Я... Монсеньор... Я только подчиняюсь приказаниям Его Величества.
— Вы плохо выполняете эти приказания, — продолжал герцог и обернулся к своей сестре. — Мало того, что эта женщина — самая обыкновенная проститутка, она еще и незамужняя.
— Это непростительно, — поддержала брата герцогиня де Грамон.
— Монсеньор герцог... Мадам герцогиня... Это какая-то ошибка. Она невестка графа дю Барри, жена его брата...
— Жена брата! — злобно фыркнул Шуазель. — Так знайте же, что эта женщина — Жанна Бекю, или Рансон, или Ланж, или Боварнье, или Вобарнье, или как там еще! Интересно, зачем ей столько имен? Вот только называться замужней женщиной она не имеет нрава. Она никогда не была замужем, а вы... идиот, болван, негодяй, вы нарушили строжайший запрет короля.
— Монсеньор герцог! — трепеща от страха, взмолился Ле Бель, — если это так...
— Если?! Так, именно так, можете не сомневаться. Я счел для себя важным делом узнать правду об этой женщине. Она незамужняя, и если вы дорожите своим местом при дворе, то должны избавиться от нее... как можно быстрее. И вывести ко-,. роля из того затруднительного положения, в которое вы его поставили.
— Я сделаю все, что в моих силах...
— Хотела бы надеяться — ради вашего же блага, — что сделаете, — язвительно улыбнувшись, сказала герцогиня.
— И немедленно, — добавил Шуазель.
* * *
Ле Бель тут же отправился к Жану Батисту.
— Что стряслось? — спросил, завидя его, Жан Батист. — У вас такой вид, будто вы потеряли все свое состояние.
— Хуже! Мне грозит опасность лишиться места при дворе.
— В чем дело? Успокойтесь.
— Жанна — не мадам дю Барри. Она не замужем.
— Мсье Ле Бель! — изобразил возмущение Жан Батист.
— Не надо лгать. Это бесполезно, — твердо сказал Ле Бель. У герцога Шуазеля повсюду ищейки. Он знает, что никакая она не жена вашего брата.
Жан Батист не стал возражать.
—-Ну и что? — преспокойно спросил он.
— А то, что вы глупы! Вы обманули короля. Или вы не знали, что незамужние любовницы ему не нужны?
— Мы можем выдать ее замуж.
— Главное, что она не была замужем, когда вы сказали, что была.
