Это была не первая ее подобная жалоба, и Эдвард уже просил Торстона оставить эту забаву, чтобы не подстрелить ненароком кого-нибудь из местных фермеров и не получить обвинение в убийстве по неосторожности.
– Хорошо, я скажу Эдварду, как только его увижу, – ответила Люси, стараясь успокоить служанку.
За минувшие две недели между ней и Эммой установилось нечто вроде взаимопонимания. Люси догадывалась, что из всех обитателей дома только ее Эмма причислила к «нормальным». Эмма помалкивала, когда в ее кухню забегали художники с кистью за ухом или впархивали натурщицы в свободных нарядах, и только в присутствии Люси давала себе волю и не скупилась на осуждающее цоканье и покачивания головой, точно видела в девочке родственную душу, как и она, против воли захваченную этим водоворотом безумия. Но сегодня Люси некогда было выслушивать ее жалобы.
– Обещаю, что скажу, – повторила она еще раз, уже выскакивая в дверь и убегая в сторону сада.
Но Эдварда не было и в его излюбленных местечках снаружи, и Люси уже чувствовала, что вот-вот взорвется от нетерпения, как вдруг заметила Лили Миллингтон, которая подходила к садовой калитке – видимо, собиралась выйти за ограду. Солнце горело в ее волосах, и они казались одним сплошным языком пламени.
– Лили! – окликнула ее Люси. Но натурщица, наверно, не услышала, и пришлось позвать громче: – Ли-ли.
Лили Миллингтон обернулась, но, видимо, мыслями была далеко: лицо выражало такое удивление, будто она не ожидала, что кто-то позовет ее по имени.
– А, это ты, Люси. Здравствуй, – сказала она и улыбнулась.
– Я ищу Эдварда. Ты нигде его не видела?
– Он пошел в лес. Сказал, что хочет поговорить с кем-то насчет собаки.
– Ты идешь к нему? – Люси уже давно заметила, что Лили Миллингтон надела крепкие башмаки, а на плече у нее сумка.
– Нет, я иду в деревню, купить почтовую марку. – В руке у Лили был подписанный конверт, и она показала его девочке. – Хочешь, прогуляемся вместе?
Ну что ж, раз все равно нет возможности прямо сейчас рассказать Эдварду о своем открытии, лучше заняться чем-нибудь, чем слоняться и ждать, сгорая от нетерпения.
Вместе они пошли по тропе, которая скоро привела их к церкви на краю деревни, а потом на улицу. Почта, совсем крошечная, стояла бок о бок с «Лебедем», местным пабом.
– Я подожду снаружи, – сказала Люси, которая уже приметила интересное каменное сооружение на краю деревни и теперь хотела исследовать его.
Но Лили недолго пробыла на почте – совсем скоро она вышла, неся в руке письмо, на уголке которого теперь красовалась марка. Что лежало внутри, Люси не знала, но, видимо, конверт был тяжелым, так как для него потребовалась синяя марка за два пенса, а адрес, как заметила девочка, был лондонским.
Лили опустила его в почтовый ящик, и они той же недлинной дорогой пошли назад, в Берчвуд-Мэнор.
Люси не была мастерицей светской болтовни и, в отличие от матери или сестры, никогда не знала, чем заполнить тишину, возникающую в таких вот случаях. Не то чтобы она считала, что тишину непременно нужно заполнять, просто теперь, рядом с Лили, ей вдруг захотелось казаться взрослее, умнее и вообще значительнее, чем обычно. Что такое было в этой рыжеволосой женщине, она не знала – об этом еще придется подумать позже, – но почему-то рядом с ней ей хотелось быть не просто младшей сестренкой Эдварда, а кем-то.
– Славная погода, – вырвалось вдруг у Люси, и ее саму даже передернуло от такой банальности.
– Недолго уже ей осталось, – отозвалась Лили, – ночью гроза будет.
– Откуда ты знаешь?
– У меня есть редкий и чудесный дар предсказывать будущее.
Люси посмотрела на нее.
Лили Миллингтон улыбнулась.
– Я интересуюсь синоптическими таблицами, – сказала она, – и увидела одну в номере «Таймс», который лежал на столе почтмейстера.
– Ты знаешь, как предсказывают погоду?
– Знаю только то, что слышала от Роберта Фицроя.
– Ты встречалась с Робертом Фицроем?
Друг Чарльза Дарвина; капитан «Бигля», судна ее величества; изобретатель барометра и первый в истории метеоролог при Комитете по торговле.
– Я слушала его лекцию. Он друг одного моего друга. Сейчас пишет книгу о погоде, которая кажется мне очень многообещающей.
– А ты слышала от него самого историю гибели «Королевской хартии» и изобретения первого барометра?
– Разумеется. Это было так удивительно…
Лили Миллингтон пустилась в увлекательное изложение теории, лежащей за погодными таблицами Фицроя, и научных данных, на основе которых он сделал свой первый штормовой барометр. Люси слушала, отдавая рассказу девяносто семь процентов своего внимания, а остальные три использовала, чтобы прикинуть, есть ли у нее шанс, когда Эдварду наскучит его новая натурщица, заполучить Лили Миллингтон в подруги.
Лили Миллингтон не ошиблась. Идеальная летняя погода кончилась в тот же день, к вечеру, солнце скрылось за тучами, и за окном так стремительно стемнело, словно кто-то большой и мощный уверенно задул огонь в светильнике над миром. Но Люси ничего этого не заметила, так как уже сидела в темноте, спрятавшись в потайной комнате под кожей Эдвардова дома.
День она провела замечательно. Когда они с Лили вернулись с почты, та решила прогуляться в лес и отыскать Эдварда. Эмма, все еще хлопотавшая на кухне, с удовольствием сообщила ей, что Торстон, Клэр, Адель и Феликс взяли корзину с провизией и пошли к реке – выпить чаю на природе, а потом поплавать – и что обед будет готов на час раньше назначенного, а потому, закончив с делами, она еще «сбегает домой и приляжет» перед обедом.
Весь дом оказался в распоряжении Люси, и она точно знала, что станет делать. Первое возбуждение от находки уже прошло, сменившись пониманием того, как глупо будет пойти сейчас и выложить Эдварду все о «норах». Чертежам уже несколько веков; может быть, входы в комнаты давно замурованы или же планы остались всего лишь планами. Вот будет неловко, если она сначала заявит о своей находке во всеуслышание, а потом сядет в большую лужу! Люси не любила садиться в лужу прилюдно. А значит, надо все как следует разузнать.
Избавившись от Эммы – Лили Миллингтон к тому времени еле заметным огоньком маячила на дальнем краю луга, – Люси взялась за планы этажей. Одна потайная комнатушка, судя по всему, была где-то на лестничной площадке между первым и вторым этажом: Люси долго не могла в это поверить, даже подумала, что не так совместила планы. За минувшие недели она уже раз сто спускалась и поднималась по этой лестнице, не раз читала на площадке, сидя у окна на венском стуле с круглой спинкой; и никогда не замечала ничего странного или неожиданного, кроме, пожалуй, приятного ощущения тепла, которое шло от стены у поворота ступеней.
Добыв в библиотеке, в шкафу из кедрового дерева, лупу и перечитав с ее помощью письмо, Люси получила ключ, которого ей не хватало. Все дело в одной ступеньке, объяснялось там. Лестничный марш, идущий от площадки наверх, сконструирован так, что, если нажать определенным образом на нижнюю ступеньку, откроется вход в маленькое потайное помещение. Но следует остерегаться, гласило письмо: люк устроен так, что открыть его можно лишь снаружи.
