— Отчего молчишь? Сразу скажи: идти мне в крепость, перину взбивать?
Издевался! Ух, издевался же! На все больные мозоли разом давил, а народ отошел, мужчины посмеиваться начали, между собой поговаривать, что без перины бы обойтись, девка-огонь ведь и поджечь может. Ты там, Бренн, поосторожнее, не лучше ли все снегом выстелить?
И взяла меня злость.
— Рановато взбивать, утро едва забрезжило. Или и утра достанет?
Усмехнулся.
— Перину взбить, чтоб отлежалась. Ведь всю ночь прошу, чародейка, — спокойно произнес, но с таким выражением, что кровь к щекам прилила.
Я сказывала, что всегда колючкой была? А сейчас от смущения слов никак подобрать не могла. Провела ладонью по волосам, пригладила их, растрепанные, с духом собираясь. Там позади лес высился, сейчас шаг назад сделаю, и исчезнет для меня крепость. Думаю, навсегда исчезнет, такой, как Он, больше шанса отыскать ее не даст. А мне куда-то пойти следует, но как же решиться на это? Дошла, отыскала и теперь: «Простите, побеспокоила, я лучше обратно пойду». И хуже всего не отступить, а проиграть в этой битве с ним, всю душу мне вымотавшим, сдаться раз и навсегда, даже не поборовшись за себя.
Он увидел мои глаза и прищурился, теперь вовсе без смеха и совсем негромко спросил:
— Приняла решение?
И я ответила, сперва тоже тихо, а потом громче, чтобы все услышали:
— Оплачу! Оплачу ту цену, что за науку назначил. Но прежде научи, потому как знать хочу, с чего непомерную стоимость требуешь.
Вот так пускай и будет. Как дальше пойдет, кому ведомо? Может, вовсе не придется платить, посмотрим еще, чему научит.
Народ в моем ответе все услышал, о чем сказать хотела. Снова загалдели, зашумели, смешки и подначки посыпались с рассуждениями вперемешку.
— Артачится девка, думает, будто плата непомерная.
— Другие и рады мечтать, а ей сперва обучение подавай.
— Высоко себя ценит.
— А дар-то позволит всему научиться или даже до серединки не дотянет?
А потом стихло все. Резко так. Просто Бренн руку поднял.
— Условие озвучено, решение принято.
Опустил ладонь, и не стало крепости, исчезли люди. Позади все так же высился лес, впереди — холм. Остались только я да Он.
Посмотрела удивленно, а маг головой качнул, отчего волосы снежные заискрили точно так, как снег под ногами. Солнышко как раз на нужную высоту взобралось, мир раскрасило радостным теплом и даже снег заставило играть всеми цветами.
— И снова неверный выбор делаешь, но в этот раз только тебе за него платить. Никто более не поможет.
Я рот раскрыла, опровергнуть, мол, когда я неверно поступала? Когда защиты от духа просила или сердечное тепло на занозу меняла? А потом вдруг вспомнилось о купце, о том, как дар применила и к чему привело. Но разве мог он об этом узнать? Уж Сердце Стужи в то утро за забором не стоял, не видел, как я неслась через весь двор, чтобы купец на месте не прибил. А он мог, в тот момент точно мог. Ведь при всех посмела руку поднять, по лицу ударила. Ведь сама понимала — нельзя, но обида тогда задушила. Люди бы после сказали «заслужила». Муж на то и муж, чтобы судьбу жены решать. Не угодила и сама виновата. Не зря ведь хоть следом бежали и образумить пытались, но задержать никто попытки не сделал, даже Адриан, и тот на крыльце своем замер, глядя на меня будто с отчаянием. Если бы не ступеньки… А боги с ними, со ступеньками! Говорят, в городе иначе дела обстояли, а у нас в деревне далекой, среди лесов укрытой, в которой каждый второй охотником рождался, старые порядки буйным цветом цвели.
В общем, так и не спросила ничего. Едва надумала заговорить, обнаружила, что нет хозяина льда рядом. Ветерок легкий гонит поземку по полю, солнышко еще радостней светит, а тихо кругом.
Заволновалась, огляделась в растерянности, но всерьез испугаться не успела, снежный ветерок тут же на ухо шепнул: «Вход сама ищи, теперь провожатых не будет».
Ведь чем сильнее и непривычнее навеянные чувства, тем хуже ощущается то, что Сердце Стужи откатом называл. Если бы не ступеньки… А боги с ними, со ступеньками! Говорят, в городе иначе дела обстояли, а у нас в деревне далекой, среди лесов укрытой, в которой каждый второй охотником рождался, старые порядки буйным цветом цвели. С осознанием нежеланного брака в купце ненависть проснулась.
Глава 5
О ЛЕДЯНОЙ КРЕПОСТИ
— Как думаешь, найдет вход или нет? — Оба снежных князя прилипли к забору и все высматривали что-то по ту его сторону.
— Найти проще, крепость она увидела, едва ли теперь от пригорка снова к лесу повернет. Зато войти сложнее. А ну как не пропустит ее наша ледяная сила?
— И что ему стоило провести? Он здесь хозяин, ему сила, как верный пес, повинуется.
— Единожды проведу, а дальше как быть? — Голос за спиной заставил обоих врезаться от неожиданности лбами в забор. — Каждый раз потом выводить, заводить?
— Бренн, — Сизар потер ушибленный лоб, — что тебе стоило иную плату спросить?
Войд изломил насмешливо бровь.
— А не я ли, того гляди, в волка обращусь без женской ласки?
— Какая же ласка от девчонки? Видать по ней — неопытная совсем, неумелая.
— Умение и опыт с наукой приходят. Каждая ли сразу искусна?
Севрен стоял и с трудом сдерживал смех, но Сизара ничто не могло унять.
— Она от простых слов смутилась, язык проглотила, а на ложе совсем устыдится и растеряется.
— Стыд — дело нажитое, любовь же вовсе иное, желание любой стыд растворит.
— Но ведь плату когда спросишь! Обучение не день и не два длится. Глядишь, и влюбится девчонка в кого-то здесь, в крепости. Неужто силой возьмешь? Не возьмешь ведь. Вот так и выйдет, что впустую оплата пропадет, сила взбунтуется.
— А ты чего предлагаешь-то в оплату? — не выдержал этих разглагольствований Севрен, и уже обращаясь к Бренну: — Ведь так вдохновенно вещает, что скоро даже лед убедит.
— Я бы ее завел, обогрел, не пугал, сразу бы к испытаниям не вынуждал. Пусть освоится здесь, приглядится, успокоится, ну а после к остальному можно приступать. За это время и плату хорошенько обдумать. Такую, чтобы соразмерно, чтобы после не пришлось всем худо.
— Вот был бы ты в крепости хозяин, Сизар, — с усмешкой ответил ему войд, — одни бы девки по двору ходили. Все обогретые и успокоенные. Но пока здесь я решаю, испытания каждый маг, силой наделенный, проходить будет. И награду, как и дань, мне принимать и мне вносить. Потому не чеши языком понапрасну. А вот если войдет чародейка в крепость, то сам здесь все ей покажешь да расскажешь.
На холм я взошла, а крепости нет. Думала, как заберусь, так и появится, а не тут-то было. Пространство впереди большое, широкое, с высоты хорошо лес и поле видать. Вытянула перед собой руки, но воздух как воздух, холодный и морозом щиплется. Не помни я, как тогда с Сердцем Стужи за братьями наблюдала, может, поверила бы, что нет здесь ничего, а крепость в ином месте теперь находится. Только раз сказал вход отыскать, стало быть, никуда ее не уносил. Здесь стоит и ледяной завесой прикрыта.
