Сейчас я не могла рассуждать, почему все еще жива. Сердце превратилось в живой факел. Мне было больно тогда, когда он вышвырнул из своей жизни, ведь существовал уговор, и лорд ничего не обещал, но вот настоящие ощущения оказались за гранью боли. Невыносимые, потому что сердце горело.
— Не трогай, Яр, — произнес этот смертный, без страха глядя в глаза божества. Даже голос звучал ровно, без надрыва, без колебаний, в которых столь легко угадать напряжение. Этот маг не боялся и ни капельки не дорожил собственной жизнью.
— Прячешься за спиной человека, Стужа? И не жаль будет, когда я его убью? — На руку лег луч света и, преломившись в ладони, обратился полыхающим мечом.
Лорд ответил лишь тем, что опустил свою руку к полу. Прозрачно-голубой клинок с острой кромкой соткался из воздуха, впитав в себя ледяную взвесь. Но поднимать оружие в защитном жесте снежный маг не спешил.
— Он может сразиться с тобой, а я помогу. Мне не направить магию против тебя, брат, а помогать клятва не запрещает, — обняв за талию своего лорда и прижавшись к его спине, ответила богиня.
Яр не сразу поверил ее словам. Невозможно наделить смертного подобной силой, не убив его при этом. Оттого он лишь рассмеялся, прочертив в воздухе огненный круг.
— Забавная шутка, Стужа. Хочешь сказать, будто, не имея шанса противостоять мне, ты влила собственную силу в мага и он до сих пор жив? Очередная ложь, сестренка, в попытке избежать наказания. Это невозможно. Ты сожжешь сердце смертного, пытаясь увеличить его дар.
— Это возможно, если сердце уже сгорело! — выкрикнула Стужа, и Яр остановился. Оружие опустилось к земле, а потом и вовсе исчезло. В ответ на этот жест испарился и ледяной меч.
Невероятно! Исследуя людей, изучая их возможности, Яр каждый раз убеждался в том, что человек слишком слаб и не дотянет по силе даже до полубога. О ледяном лорде ходило немало слухов, но полностью свой дар он не раскрывал никогда, иначе Яр сумел бы оценить его мощь. Но что, если Стужа и правда рискнула и наделила Бренна собственной снежной силой? С навыками воина и помощью богини он имел все шансы противостоять солнечному богу. Ай да Стужа! И как долго сестра дожидалась этого момента, чтобы насладиться его изумленным лицом и собственным триумфом?
Тихий мучительный стон коснулся его слуха и заставил обернуться к чародейке, о которой Яр успел позабыть. Она свернулась на полу, обняв руками колени и спрятав лицо.
— А знаешь, Стужа, — осененный потрясающей идеей, повернулся к сестре Яр, — ты права. К чему нам разбираться между собой, когда для этого существуют наши маги и чародеи.
— Твой Зорий уступает Бренну во всем. Он слишком слаб. У тебя нет воина, способного противостоять моему лорду.
— Пока нет, — усмехнулся в ответ Яр, — но я такого найду или такую.
Он направился к чародейке и подхватил ее на руки, понимая, что тело девушки окутано удушливым жаром. Обычный человек, прикоснувшись к ней, мигом обжегся бы.
— Ха, да ты убьешь ее, Яр.
— Невелика беда, найду другого, — легкомысленно ответил солнечный бог, при этом внимательно наблюдая за ледяным лордом. Однако тот не дрогнул, даже выражение лица осталось по-прежнему равнодушным, словно склоки божеств его не только не задевали, но и не касались вовсе.
«Умен лорд, — подытожил Яр, — а с достойным противником да не своими руками сражаться намного интереснее».
«Как-то визитеров прибавилось в последнее время, — размышлял Акила, созерцая раскрывающийся посреди кабинета переход, — вон сколько лет жил себе отшельником, никто не заглянул, а сейчас повалили».
Мысль эта была напрочь лишена должного подобострастия перед лицом божества, однако учитывая, что божество могло преодолеть выстроенную бывшим главным чародеем защиту, вслух она не прозвучала. Растаяла вместе с недовольством мага, когда солнечный бог внес и уложил на огромном, но весьма грязном столе кудрявую девушку.
— Акила, — развернулся к нему Яр не столько ради приветствия, сколько в намерении окинуть бывшего любимца грозным взглядом.
Чародей поклонился, но скорее по давней привычке. Он был увлечен попыткой разглядеть, что за ношу сгрузил в его кабинете божество. В первый миг почудилось нечто знакомое.
— Это, — указал на девушку Яр, — твое задание.
И отошел в сторону, открывая сжавшуюся в комок чародейку. Волосы ее пылали, кожа покрылась огненными узорами, только лица было не рассмотреть.
— Она твой шанс. Позаботишься и, если выживет, получишь мое прощение.
Акила тряхнул головой, изгоняя прочь остатки хмеля. Как оказалось, вовремя у него закончились винные запасы, в обычном своем состоянии он бы так четко не уловил мысль Яра.
— Ее я из рук Стужи забрал, ледяной лорд собирался убить девушку.
«И снова ведь чародейка», — подумалось Акиле. Не так давно Зорий приходил с вопросами о какой-то ученице, теперь Яр впервые за столько лет почтил своим присутствием, еще и богиня в этой истории оказалась замешана. То есть появилась некая чародейка, и сразу в жизни Акилы столько событий случилось, сколько за все годы беспробудного пьянства не происходило. Что и говорить, малые неприятности обычно начинались с женщин, а после закономерно перерастали в большие.
— Как же мне о ней позаботиться, мой бог?
— Сердце ее пылает, а потому есть шанс влить в нее мою силу. Твоя задача после держать огонь, чтобы не сжег чародейку дотла. Не справишься, я лично тебя накажу.
И, отвернувшись от того, кого прежде считал самым верным своим воином и в ком жестоко разочаровался, он положил на плечи девушки ладони.
Чародейка разогнулась, как от удара, запрокинула голову, и Акилу тоже будто наотмашь хлестнуло. Она… нет, не она, но… похожа. Было что-то неуловимое, немедленно напомнившее о той, другой, из далекого прошлого.
Огонь завихрился вокруг девушки, смыкаясь в круг, ее тело подняло над столом, а кольцо вращалось быстрее, разделяясь на более тонкие, счетом двенадцать. Со стороны казалось, будто она сознания лишилась, зависнув в центре этих кругов. Они распределились вдоль хрупкой фигурки от макушки до пят. И когда прозвучал неожиданный пронзительный крик, Акила с трудом удержался, чтобы не зажать уши ладонями. Чародейка все могла чувствовать, но оказалась скована магией. Не раз бывшему лорду приходилось наблюдать за пытками, за чужой болью, и он был закаленным воином… Но в этом зрелище все казалось неправильным, потому что девушка выглядела смутно знакомой, потому что ее хотелось вытянуть из огненных колец и укрыть от мучений.
Не выдержав, он опустил глаза.
— Все. — Кольца медленно растворились, впитавшись в тело чародейки, и оно вновь опустилось на стол. — Я влил силу, дело за тобой. Не смей спать, не смей отвлекаться даже на еду, следи за ее состоянием, а если вздумаешь взяться за бутылку, я сделаю так, что всю оставшуюся короткую жизнь ты и капли жидкости в рот не возьмешь. Любая будет огнем обращаться.
