— Не помогает, значит? — тихо спросил маг.
— Не помогает.
— Если огонь огню не подмога, то на лед еще яростней среагировать может. Удастся ли сейчас связать…
— Учил тебя, дурака, учил, а все без толку. Огонь и лед две разные силы, они лишь сталкиваться горазды. Одна на другую реагирует, как два диких зверя на узкой тропе. Надумаешь подавить льдом, сомнешь вместе с оболочкой.
— Не все ты знаешь, наставник. Наши силы сплетаться умеют.
— Сплетаться, — горько усмехнулся Акила, а в глазах уже темнело от напряжения, — когда же они сплетаются?
— Когда друг к другу прикасаемся.
— Недостанет здесь прикосновений. Что ты через простое касание поправить сможешь? У нее настолько пламя выросло, что уже мой огонь поглощает, родственную себе стихию, которую за врага не держит. А ты со своим льдом… Эх!
Хотел отвернуться и прекратить бессмысленный спор с собственным разумом, когда незваный мираж вдруг принялся поспешно раздеваться.
— Вот сейчас я не понял. Больно наглый ты для горячки, совсем как настоящий Бренн. Тот вечная заноза в заднице, умел из себя и святого вывести.
— Тогда я мало изменился, наставник.
— Вот же сволочь! И правда явился!
— Как быстро дошло.
— Ну, знаешь…
— Знаю, а дальше что?
— А дальше я тебе голову откручу.
— Открути, только позже, можешь даже в процессе, все равно занят буду.
— Куда к девочке лапищи потянул? Чем таким заняться собрался?
— Концентрацией!
Лорд резко скинул с обнаженного хрупкого тела, на котором огненные круги не оставили и следов одежды, ветхое покрывало и лег рядом, согнув ноги в коленях, пытаясь уместиться на широкой, но короткой кушетке. Обхватил чародейку одной рукой за плечи и другой поперек живота, прижал к себе крепко-крепко, так чтобы тела тесно прильнули, а горячая, расчерченная огнем кожа соприкасалась с прохладной, покрывшейся морозными узорами. Уткнулся лицом в тонкую шею и закрыл глаза.
— Отпускай ее, — прошептал чародею.
Пальцы дрожали, когда Акила снимал их с хрупкого плеча и сам отстранялся. Другой бы попробовал сбежать, чтобы укрыться от яростного, готового хлынуть на волю огня, но бывший воин лишь сжал голову ладонями, напряженно, чуть покачиваясь, глядя на два прильнувших друг к другу тела. И сила рванулась на волю.
Такого повидавший многое старый наставник не наблюдал никогда. Девушка выгнулась и снова закричала протяжно, на одной высокой ноте, но маг ее удержал и сжал еще крепче. Огнем стремительно наливались рисунки на коже, их границы расширялись подобно краям раны, расходились в стороны, сливаясь с соседними огненными росчерками, а пламя полыхало яростнее, и тут на него словно водой хлынуло прохладное кружево холодного сияния. Закружила в воздухе мерцающая синева чуждой чародею силы, накатила штормовым валом на ярко-красное полыхающее марево.
«Убьет. Одна сила убьет другую», — обреченно подумал Акила и вдруг увидел, как силы стали сплетаться. Лившийся сквозь узоры на коже свет тянулся друг к другу, а прильнув, не щерился уродливыми кристаллами и острыми языками пламени, а оплавлялся, перетекая один в другой. Цвета смешивались: охра, карминовый, песочный, солнечно-золотистый и светлая синева высокого неба, серебристый оттенок льда, аквамарин и лазурная зелень. Невероятно красиво, безумно опасно. Эту опасность старый медведь чуял нутром. Вмешайся в сплетение красок, ворвись в яркую палитру соприкасающейся магии, и не только от дома, от всего квартала не останется камня на камне.
Он не дышал, смотрел и боялся шелохнуться, даже когда магические переливы, как чудесное пазори в темной синеве, стали заполнять всю комнату. Это был лишь свет, лишь отражение того, что заключало в себе человеческое тело. Много силы, очень много, но одна нашла другую и теперь не пыталась разорвать оболочку, потому что потоки выровнялись сами в гармоничные вьющиеся линии, из них чертились образы, чуткие к чужому вмешательству волшебные узоры. Чародей не двигался и боялся обозначить свое присутствие. Магия подобно настороженному зверю веселилась сейчас в темном пространстве, но чутко прислушивалась и принюхивалась к нему. И вот она перестала скрываться, очертилась обликом грациозной кошки: пушистые кисточки на ушах, короткий хвост, мягкие лапы со спрятанными коготками, поджарое и гибкое тело степной огненной рыси.
Она скакнула игриво в сторону, но не ушла далеко, тут же вернулась к чему-то, что держало ее. Резвясь прозрачной тенью, принялась обходить по кругу серебристое свечение, из которого проступал силуэт огромного белого волка. Тронула лапой, ударила хвостом и попалась, когда неподвижный снежный зверь ухватил за загривок, взяв бережно и подтянув кошку к себе. Подмял, накрыл лапами, уместив морду между гибких лопаток. А рысь, не противясь, покорно затихла, жмурясь, как могут жмуриться от удовольствия кошки.
Свет померк, и Акила ослеп на мгновение, вновь очутившись в темноте просторного зала. Светильник раскололся, не выдержав буйства стихий, а наставник, тревожно и напряженно дыша, подобрался ближе к дивану, затеплил несмело на ладони огонек, но магия уже успокоилась. Она не среагировала на внешнее воздействие, чародейка и маг так и лежали неподвижно, пока наставник не тронул за плечо бывшего ученика. Ему показалось на одно ужасное мгновение, что эти двое не дышат. Однако безмолвие спало, широкая грудь, прижавшаяся к узкой спине, дрогнула и поднялась, и в такт задышала чародейка уже спокойно, без хрипов, без судорожных попыток протолкнуться сквозь сжигающий огонь и прожить еще одну лишнюю секунду.
Бренн открыл глаза, приподнялся. Быстрый взгляд на еще не пришедшую в себя девушку, и вот он уже спрыгнул на пол и принялся одеваться.
Его пошатнуло от слабости, и он оперся о кушетку, пытаясь устоять на ногах. Наставник заметил и то, как судорогой свело побелевшие скулы, и что руки, точно шальные, с трудом держали одежду.
— Справился, снежный демон, — вполголоса произнес Акила.
— А ты думал, — усмехнулся бывший ученик. — Я дар на мерзкое пойло не тратил.
— Вот и уноси ноги, пока я про дар не вспомнил, а то ведь убью. Или сам сдохнешь? Больно бледный даже для снежного.
— Чтоб я вас всех так порадовал? Не дождетесь.
— Дерзишь, сволочь. Катись уже. Время ради этой девочки даю. Уж коли спас, так и быть, поживи еще.
— Давно мог убить, если б хотел, сколько шансов имел! — ни на секунду не поверил его словам снежный маг. — Я сам когда-то об этом просил, не помнишь? — Он выпрямился и взглянул Акиле в лицо. — Не пощадило тебя время, старый медведь.
— Тебя тоже, огненный щенок.
— Давно уж не огненный.
— И как ты выжил, променяв огненное нутро на лед? Магу не дано стать иным.
