— Я поклялся отомстить всем, кто уничтожил мою семью, богиня, а главную интриганку упустил. Ту, кто смогла все придумать и зачаровать неспособный соврать кристалл. Он сейчас как раз отозвался твоим рукам.
— Странно, что ты его нашел.
— У Акилы мог быть только тот кристалл, что когда-то в дар достался от князя. Вещь чересчур ценная, такие на дороге не найдешь.
— Что там было зачаровывать? — Стужа развела в стороны ладони и помедлила, прежде чем заставить силу взметнуться с обеих сторон, а после приказать ей сойтись в центре зала, чтобы заключить в вечный лед любимого лорда. Заморозить его на столь долгое время, которого попавшему в западню волку, способному видеть все из ледяной клетки, хватит осознать собственный дар быть избранником богини. Сперва понять, а после вновь покориться, чтобы никогда больше не делать даже попытки перегрызть надетый на него ошейник. А еще она проучит его новой порцией боли. Раз сердце снова все чувствует, нужно пользоваться. Вначале избавиться от той, кто посмела заставить его полюбить столь сильно, что даже магия нерушимого льда не выдержала жара сердца. Она будет мучить девчонку медленно у него на глазах. Ведь это та самая чародейка. Яр не напрасно явился за ней во дворец. Братец явно что-то заметил, но нарочно скрыл от сестры. Прежде она ее помучает, а после убьет. Сперва ее, затем всех, кому Бренн благоволил в последние годы. Его верных князей, еще мерзкого волка, воспитанников из ледяной крепости.
— Кристальный камень правды еще матушка создала, а он чарам не поддается, — оказала ему последнюю честь своим пояснением, — и испортить невозможно, кроме как разбить, но вот если чуть-чуть вдохнуть иной божественной магии, то можно его перенастроить.
«Как сбить стрелку компаса магнитом», — подумалось лорду. Вот поэтому камень отреагировал на прикосновение богини тусклым свечением, а ведь Бренн просто проверял ее, преподнеся свой подарок. Внешне не нанеся сфере ни малейшего вреда, Стужа добилась своего. На вопросы, действительно важные для задающего, камень отвечал противоположным образом, ведь чем сильнее оказывалось воздействие, тем резче сбивался магический заряд, а когда дело касалось простых вещей, сфера отвечала правильно.
Умна Стужа и убивать его явно не хочет, несмотря на ярость, ревность и понимание того, что он ей более не служит.
Сорвавшийся с цепи волк опасен, богиня это знала, но еще держала силу, оставляя себе минуту на то, чтобы увидеть Бренна таким, услышать его голос, заглянуть в прозрачные ледяные глаза. Он был свободен сейчас, более ей не подчинялся, и это одновременно бесило и восхищало. Ее лорд всегда был очень умен, смел, независим, и она давно его полюбила. Решение заковать мага в вечный лед, оставив подобие жизни и статую вместо живого человека, тоже причиняло ей боль, но выбора не было. Слишком хорошо она знала Бренна и понимала, что, дай ему хоть малейшую надежду на шанс, он использует ее полноценно. Не рассуждая, вцепится в горло, потому что за спиной оставлял лишь тех врагов, которые уже не могли причинить вреда.
Ее гордый и сильный снежный волк.
— Прощай, Бренн.
Сила ударила с обеих сторон, снесла все щиты, раздавила защиту. Послышался громкий звон, треск и тихий вздох-стон, а потом во дворце наступила мертвая тишина.
Глава 23
О ТОМ, ЧТО СИЛЬНЕЕ МАГИИ
Акила выставил на подоконник, где я примостилась, корзину, доверху набитую шоколадом.
— Лопай! — заявил наставник, на которого я даже смотреть не хотела. — Настроение поднимет. С самочувствием-то, я вижу, получше уже.
Раздраженно взглянув на того, кто единственный отлично разгадал задумку Яра приманить на силу чародейки ледяного лорда и с ее помощью не просто отразить его удар, но отвлечь от битвы, я гордо отвернулась и вновь уставилась в окно. Промолчал ведь, не заикнулся ни единым словом. Еще и заявил, будто предупреждал Бренну не попадаться. Да я из двух переходов ледяного лорда выскочила, пока он меня в башню тащил!
— Чего ты на меня-то злишься? А? Я что сделал? Вот женщины! Мозг сломаешь, пока ваши рассуждения поймешь. Все живы-здоровы, тебе Бренн вреда не причинил, потери наименьшие, мы же еще и в выигрыше. Нет, ну могу понять, если он себя, как мужик, не на высоте показал, и ты тем недовольна, но меня там не было ему советы давать, да и вообще парень вроде опытный по этой части, в свое время… хм, хм, в смысле, если что не так, то плюнь да забудь. Отвлечь могли мысли о сражении, не уделил процессу должного внимания. Главное, не принуждал.
Убила бы! Ну что за медведь! И ведь как навалится со своей медвежьей манерой донести дельную мысль во что бы то ни стало, даже если я слушать совсем не желала. А еще искренне полагал, будто отвлекал тем самым от мрачных рассуждений.
— Восхитительно все у лорда с опытом, и хватит об этом! — буркнула, не желая больше про этот самый опыт слушать и говорить.
— Ну, тогда как бы вообще…
Я так глянула, что Акила проглотил окончание фразы и мигом пододвинул корзину с шоколадом еще ближе.
— Я тут у Зория на кухне порылся, гляди, фигурки всякие есть. Ты только посмотри. Угадаешь, каких шоколадных зверей больше всего? Вот! — Акила сунул мне что-то под нос.
Невольно скосила глаза и увидела шоколадную фигурку волка. Сверху он был обсыпан белой сахарной пудрой. Посмотрела на веселого Акилу и не смогла больше злиться. Был он такой довольный, точно ребенок, еще и тянул ко мне эту сладость с видом: «Ну ты смотри, смотри».
Взяла фигурку и демонстративно откусила волку голову, захрустела сладким шоколадом и ойкнула, когда шею что-то кольнуло. Волосы, прежде скрепленные на затылке, вдруг рассыпались по спине и плечам. Я машинально запустила ладонь в кудри, но не нащупала заколки. Быстро огляделась, и шоколад выпал из разжавшейся ладони, когда увидела на полу расколовшийся ледяной цветок.
И я еще смотрела на хрустальные кусочки такой прежде красивой заколки, когда Акила медленно опустился на колени и потянулся к ней руками. Не поняла, что он делает, пока не увидела, как чародей пытается скрепить осколки вместе. Они не скреплялись.
Акила поднял ладони, уткнулся в них лицом и глухо, с такой болью в голосе, что она резала без ножа, простонал: «Последний ушел».
Увидеть медведя на коленях, пытающегося собрать какие-то ледяные кусочки и даже скрепить их огненной магией, стало потрясением для меня. Понять, что как ни кричал о своей ненависти, но все эти годы преданно любил мальчишку, из лучшего ученика, превращенного в отступника и снежного волка, явилось бы откровением, умей я в этот момент думать о чувствах наставника.
Он же не мог умереть.
Потому что не мог!
Он был непобедимым ледяным лордом, самым сильным, самым безжалостным, хуже и лучше всех на свете. Он был обязан жить.
Глупо думать, будто какая-то заколка может о гибели поведать.
— Иначе с силой не расстаются, — поднял голову наставник. Глазам предстало лицо бледное, старое и такое изможденное, каким его прежде никогда не видела, а еще слезы.
