Как и надеялась Мирослава, возле дома Коршуновой старичок и старушка выгуливали собак, молодая мама сидела на краю песочницы и смотрела за девочкой, съезжающей раз за разом с горки. На лавочке сидели две весьма пожилые женщины и о чем-то оживленно беседовали.
Мирослава вышла из машины, подошла к подъезду и набрала код квартиры Коршуновых. Естественно, ей никто не ответил.
— Вы к кому? — не выдержала одна из беседующих женщин.
— К Коршуновым. — Мирослава сразу обернулась и посмотрела на спрашивающую приветливым взглядом.
— Так Елены Павловны дома нет. Она часам к шести придет, не раньше.
— Как жаль… Я по делу об убийстве ее сына.
— Ой! Так дело не закрыли?! — оживилась вторая собеседница. — А что вы хотели от Леночки?
— Я хотела поподробнее узнать об Олеге. Каким он был в юности, в детстве, — Мирослава сделала вид, что замялась, — хотя, может быть, вы мне поможете?
— Конечно, мы поможем милиции, — заявила подошедшая старушка с пуделем, — это наш гражданский долг.
Мирослава не стала поправлять старушку, относительно того, что теперь милиции нет… И не стала сообщать, что сама она вовсе не из полиции. Вместо этого она присела на лавочку, чем расположила к себе всех собравшихся.
— А что именно, доченька, ты хотела бы узнать? — спросила самая старшая из присутствующих.
— Какая она тебе, Марковна, доченька! — осуждающе оборвала ее та, что помоложе и, обратившись к Мирославе, добавила: — Вы, товарищ следователь, спрашивайте.
— Вы, наверное, знали Олега с детства?
Женщины дружно закивали.
— Каким он вам запомнился?
— В детстве он был сорванцом. Вот, Марковна на первом этаже живет, так вечно мячом ей в окно попадал.
— Он не один был. У них тут целая компания была. Особенно он с Пашкой и Виталькой хороводился. Да, они и теперь дружат.
— В детстве все они похулиганить любили. Моему Мурзику однажды банку из-под шпрот к хвосту привязали. Я матерям жаловаться не стала, а всех прутом настегала. Так они мне один раз к двери крысу дохлую привязали. Вот супостаты!
— А как учился Олег?
— Учился неважно… В институт его Леночка пристроила, так он все равно бросил его.
— А конфликты с кем-нибудь у него были во дворе?
— Нет, ничего особенного, только то, что мы рассказали.
— А в какой школе Олег учился?
— Да вон она за углом так и стоит.
— Школа работает?
— Конечно, куда же детишкам ходить?!
— А когда Олег повзрослел, он изменился?
— Изменился. Вежливый стал.
— Да, ничего плохого за ним опосля не замечали, — кивнула Марковна.
— Только работать парень не любил, — встрял в разговор подошедший владелец мопса.
— Не он один, — отмахнулась одна из старушек, — тем более и нужды у него особой не было.
— Вот именно, — не унимался старичок, — сидел на шее у матери, на ее денежки шиковал.
— Но потом он все-таки работать устроился.
— Работа — не бей лежачего! Трофимовы его на теплое место и пристроили.
— Ты этого, Степаныч, не знаешь, — заметила Марковна.
— И так понятно. Квартиру ему мать оплачивала, машину Олегу опять же Лена купила, да и деньжат постоянно подкидывала.
— А вы откуда это знаете? — спросила Мирослава заинтересованно.
— Как, то есть откуда?! Я живу на одной площадке с Пашкой, дружком его. А Пашка к моей Ирке, это внучка моя, клеился. Ирка же ему и говорит, вот если бы ты такой же деловой был, как Олег. Пашка обиделся и выложил, что Олегу все мать покупает, и он на полном ее содержании.
Мопс и пудель мирно сидели рядом, и, казалось, внимательно прислушивались к разговорам людей.
Мирослава невольно улыбнулась, взглянув на их симпатичные мордашки.
— Спасибо, вы мне очень помогли, — тепло поблагодарила Волгина словоохотливых пенсионеров и отправилась в школу, где учился Олег.
Плюсом было то, что Мирослава застала учителей, преподававших в классе, где учился Коршунов, в полном составе.
Отнеслись они к детективу доброжелательно. Практически все, по крайней мере на словах, сочувствовали Елене Павловне и жалели Олега.
Минусом было то, что ничего нового Волгина не узнала. Да, мальчик не был отличником, озорничал, но был, собственно, не хуже и не лучше многих других учеников этой школы.
Мирослава не заметила фальши, но подозревала, что на оценку учителей мог повлиять небезызвестный тезис: «О мертвых либо хорошо, либо никак»…
И еще ее настораживало застывшее лицо директора и какой-то немигающий взгляд этой уже немолодой женщины. Может быть, в школе все-таки была какая-то некрасивая история, которую замяли…
Вечером Мирослава позвонила Морису и по неровному дыханию в трубке догадалась, что он ждал ее звонка.
— Как ваши дела? — спросил Миндаугас, хотя хотел задать другой вопрос: «Когда вы вернетесь?»
— Знаешь, пока особых достижений нет. Прорабатываю две версии, но больше склоняюсь к одной.
— Не буду спрашивать по телефону, к какой именно…
— Умница.
— Дон скучает по вам…
— А ты? — шутя спросила Мирослава.
— И я…
Морис позвал к трубке Дона и тот старательно пыхтел в нее и несколько раз мяукнул, вероятно, так выражая свое неудовольствие отсутствием хозяйки. А когда услышал, как она ласково произносит его имя, кот замурлыкал так громко, что у Мирославы было такое ощущение, что он находится рядом с ней.
Потом она услышала голос Мориса:
— Мы надеемся, что вы тоже скучаете по нам всем.
— Есть немного… Кстати, у Трофимова тоже есть кот. Здоровенный лоб. Зовут Василием.
— Ну вот, вы уже нам замену нашли, — произнес Морис со вздохом.
Мирослава рассмеялась:
— Нет, у кота есть хозяин, даже два, — отец и сын Трофимовы. А скоро и официальная хозяйка появится. Трофимов-младший вот-вот женится на Пеппи — Длинном Чулке.
— На ком?! — изумился Морис.
— Это он так ласково кличет свою невесту Лизу. — Ты бы как меня называл, будь я твоей невестой? — засмеялась Мирослава.
— Моей невестой? — переспросил Морис хриплым голосом.
— Ты что так перепугался? Я же пошутила.
— Я бы называл вас снежным барсом!
— Значит, кисой…
— Какая вы киса! — вырвалось у него.
— Хорошая, мягкая, пушистая.
