Абонент отозвался, но мужским голосом:
— Алло!
— Добрый день, я хотела бы поговорить с Людмилой Митрохиной.
— Разделяю ваше желание.
— В смысле?!
— Я бы тоже хотел с ней поговорить.
— Она оставила сотовый дома? — догадалась Мирослава.
— Именно, — недовольно отозвался голос, — а вы кто будете?
— Мирослава Волгина, но мое имя ничего вам не скажет. Мне очень важно поговорить с Людмилой по важному делу. А кто вы?
— Я ее жених. Василий Игнатьевич Ферапонтов.
— Очень приятно. Вы не могли бы мне подсказать, когда я могу застать Людмилу дома?
— Знаете что, Мирослава Волгина, давайте сначала вы поговорите со мной.
— С вами? — удивилась Мирослава.
— А почему нет? Я не кусаюсь. И человек я серьезный.
— Интересно…
— Так да или нет?
— Почему бы и нет. Хорошо, давайте поговорим. Где и когда?
— Если вечером, то в ресторане, а если сейчас, то в квартире у Людмилы.
— Меня устроит второе.
— Тогда приезжайте сейчас. Адрес знаете?
— Да.
— Жду.
— Сень. — Мирослава посмотрела на водителя, ты, случайно, не знаешь, кто такой Василий Игнатьевич Ферапонтов?
— Как же, — усмехнулся Семен, — фигура в Н-ске известная. Начинал с криминала в далекой юности, а сейчас белый и пушистый. Бизнес у него в столице. А на малой родине он отдыхает.
— Ты хочешь сказать, что он немолод?
— Я хочу сказать, что он стар.
— То есть?
— Ну, лет шестьдесят ему есть.
— Он представился женихом Людмилы Митрофановой. Девушке двадцать три года.
— Вас это удивляет?
Мирослава вздохнула.
— Да ладно вам. Сейчас девушки называют таких папиками и выходят за них из-за денежек. Впрочем, ничто не ново под луной.
— Увы, ты прав.
— Куда едем?
— На проспект Велосипедистов, беседовать с женихом.
Людмила Митрофанова жила в старом двухэтажном доме с деревянными скрипучими лестницами, хотя недавно и покрытыми, судя по всему, новой краской.
— Странно, — подумала Мирослава, — что жених не купил невесте новые апартаменты…
Она позвонила в квартиру на втором этаже, и дверь через минуту открылась. На пороге стоял лысоватый коренастый мужчина в дорогом костюме, который сидел на нем, как на цирковом медведе английский фрак…
— Здравствуйте, я Мирослава Волгина.
— Ферапонтов. Проходите.
Мирослава прошла за хозяином в небольшую чистую комнату, уставленную советской мебелью, и осторожно опустилась на старый стул с вишневой обивкой.
— Так вот, Мирослава, — произнес Василий Игнатьевич, — изучая лицо гостьи, — я человек прямой, так что давайте начистоту.
Мирослава, в свою очередь, рассматривала лицо мужчины с широкими скулами, жестким ртом и цепкими глубоко посаженными глазами.
— На чистоту, так на чистоту, — спокойно отозвалась она. — Я детектив, частный.
— Знаю.
— Вот как, — не особо удивилась Мирослава.
— Расследую дело об убийстве Олега Коршунова.
— А при чем здесь Людмила?
— Думаю, для вас не секрет, что они встречались.
— Встречались, — усмехнулся Ферапонтов, и, возвысив голос, произнес: — Этот гад поматросил девку и бросил.
— Современные отношения между мужчиной и женщиной в наше время в подобные рамки не вписываются.
— Рамки?! Еще прокрустово ложе вспомните!
— Людмила сильно переживала разрыв с Олегом? — догадалась Мирослава.
— Не то слово! Эта дуреха наглоталась таблеток! Хорошо, что ее сеструха простыла и отпросилась с работы пораньше. Иначе Людки уже не было бы на этом свете. Ее еле откачали в больнице.
— Понятно. Простите.
— Не за что.
— А вы с ней после этого познакомились?
— Мы с ней в больнице познакомились. У меня там родня лежала, седьмая вода на киселе. Но я всех своих родственников, по мере возможности, поддерживаю. А эта, тем более, одинокая старуха. Пришел к ней, а на койке рядом Люда. Короче, родственница меня просветила. Ну, я сначала просто фрукты девушке приносить стал. А потом… влюбился.
— Понимаю.
— Ничего вы не понимаете! Думаете, вот дурак старый!
Мирослава промолчала.
— И конечно, успели покопаться в моем прошлом?
— Кое-что я о вас знаю. Но специально не копала. Без надобности мне ваше прошлое.
— Ясно. Короче, все, что хотите узнать об этом уроде, спрашивайте у меня. Не надо Люду лишний раз травмировать.
— Хорошо. Тогда скажите, вам не приходила в голову идея разделаться с Коршуновым?
Ферапонтов рассмеялся:
— Круто! И вы думаете, я признаюсь в этом?
— Думаю, да…
— Приходила такая мысль. Но я быстро остыл. У меня теперь другая жизнь и пачкать руки не захотелось.
— Думаю, что так и было. А вы, случайно, не знаете, враги у Коршунова были?
— У вашего потерпевшего был весьма гадский нрав. Но таких врагов, чтобы так расправиться, — он сделал акцент на слове «так», — я не предполагаю…
— И все-таки с ним расправились именно так.
— Во всяком случае Людмила на это точно не способна. Она слишком… беззащитна, доверчива.
— А кто ее родители?
— С ее отцом мать давно разошлась. Потом занялась устройством своей личной жизни, живет на Алтае. А девочки много лет живут одни. Сестра старше Людмилы на пять лет, и она с тринадцати лет как бы под ее присмотром.
— Однако…
— Да уж, с родителями девчонкам не повезло. И вот результат.
— А где сейчас Людмила?
— Должна была съездить к своей старой подруге и пригласить ее свидетельницей на нашу свадьбу.
— Не боитесь, что подруга отговорит ее от замужества? — не удержалась Мирослава.
— Не боюсь, — отразил он спокойно ее вопрос, — понимаю, о чем вы думаете — не красив, не молод, и девушку интересуют только деньги. Вы ошибаетесь, потому что не знаете Людмилу. У нас с ней по-настоящему теплые и доверительные отношения. Конечно, с ее стороны нет ко мне страстной любви. Но я уверен, что любовь придет. Она оценит мои чувства к ней.
— Ну что ж, пусть ваши надежды сбудутся.
— Спасибо. Значит, я смею надеяться, что вы не будете встречаться с Людмилой?
