— Понял, они решили, что вы из полиции, а вы не стали их переубеждать?
— Примерно так оно и было, — улыбнулась Мирослава, — Сема, вы мне поможете?
— Еще спрашиваете!
— Вы могли бы устроить небольшую аварию?
Семен с сомнением почесал подбородок:
— Мог бы, конечно, но боюсь, что Богдан Юрьевич будет против…
— Богдана Юрьевича я возьму на себя.
— Ну, ежели так…
— Авария мне нужна завтра. Вы должны будете тихонечко помять вон тот автомобиль. — Она заставила его въехать в арку и указала ему на синюю «десятку». — Это автомобиль Ромашова.
— Вы уверены?
— Я это точно знаю. Вы подрежете его, как только он вечером отъедет на квартал от места своей работы, и постараетесь затянуть разбирательство как можно дольше. Когда же Ромашов поедет домой, вы позвоните на мой сотовый.
— Понял. Не волнуйтесь. Сделаю все в лучшем виде. А что будете делать вы?
— Пойду очаровывать его соседку.
Семен посмотрел на нее с таким недоверием, что Мирослава улыбнулась:
— Сомневаешься в моих способностях?
— Вы сказали, что она женщина…
— Так и есть. А в чем дело?
— Женщину сподручнее очаровывать мужчине, — со знанием дела произнес он.
— Ничего, Сема, на этот раз справимся без мужчины.
— Вам, конечно, виднее, — вздохнул он.
— Это точно подмечено. — Мирослава озорно подмигнула парню, слегка растерявшемуся от такой вольности детектива.
Вечер приблизился незаметно. Осенние сумерки чем-то были похожи на хвост огромной дымчатой кошки, который она небрежно опустила с облаков на город.
Лизе удалось вырваться с работы немного пораньше, и она приготовила классический ужин с борщом, воздушной рисовой кашей с тыквой на второе, а на десерт испекла пирог с яблоками из сада жениха.
Мирослава сказала, что ей столько ни за что не съесть. Но Лиза уверила ее, что полпорции того, полпорции другого в нее вполне уместится, а уж не попробовать ее фирменный пирог — вообще неслыханное кощунство.
Мирослава расхохоталась и уступила уговорам настойчивой хозяйки.
После пирога с чаем они перебрались в гостиную, где Мирослава сказала Трофимову, что ей необходимо побеседовать с руководителем фирмы, в которой работает Ромашов.
— Хорошо, я позвоню Серафиму Львовичу, и он уделит вам внимание, — тотчас отозвался Богдан.
— Вы так хорошо его знаете?
— Вы забываете, где я работаю, — обронил он небрежно.
— Ах да, — улыбнулась она.
Позднее Лиза принесла в библиотеку свежий чай с мятой и аккуратные кусочки пирога на круглом блюде. Но, увы, ей не удалось запихнуть больше ни крошки ни в жениха, ни в детектива, хотя чай они выпили.
Не выдержав причитаний Лизы, Мирослава заметила:
— Пирог можно съесть на завтрак и Семена угостить.
Богдан тотчас поддержал предложение Мирославы и Лиза, вздохнув, лишь кивнула.
На следующий день Семен приехал около четырех часов дня.
Дома были только Мирослава и Василий. Они вдвоем сопроводили его на кухню, где Волгина напоила водителя чаем с яблочным пирогом, извинившись за то, что он вчерашний.
— А я люблю пироги любой давности, — утешил ее Сема.
Потом они обсудили предстоящий план действий. Семен довез детектива до дома Ромашова и отправился к месту его работы.
Водитель, ни разу до этого не имевший дела с дорожной полицией, сильно переживал. Он не знал, что Мирослава согласовала на всякий случай план действий со следователем Рябинкиным и поставила в известность лейтенанта Максима Карелина.
Сергей Викторович что-то недовольно пробурчал, но потом дал «добро». Карелин же просто принял к сведению.
Ромашов, спокойно проехавший квартал и не ожидавший в этот вечер никаких неприятностей на дороге, после того, как Семен боднул его в бампер, сначала испугался, а потом пришел в отчаяние.
Сотрудники ГИБДД примчались почти мгновенно и заранее предупрежденные следователем, начали тянуть время.
Ромашов пытался убедить их, что претензий к оппоненту не имеет. Но не тут-то было!
Семен, каясь, чуть ли не лбом бился об асфальт, а молодые парни из ГИБДД охотно ему подыгрывали.
Мирослава тем временем сначала позвонила в дверь Ромашова, потом стучала и, наконец, подперла ее, уставившись в потолок.
Возле ног ее расположилась огромная сумка. Она отчетливо слышала, как за дверью напротив кто-то шаркает тапочками и пыхтит.
Волгина продолжала разыгрывать девушку, которую продинамил любовник.
В результате ее терпение было вознаграждено — дверь соседки медленно приоткрылась, сначала это была крохотная щелочка, потом она увеличилась, и, наконец, женский голос спросил:
— Чего это вы тут настукиваете?
— Ой, здравствуйте! Я Виталика жду. Он велел прийти к полшестому, я вот полную сумку продуктов набрала, пришла, а его нет. — И добавила жалобно: — Уже целый час его жду.
— Вообще-то к этому времени он уже приходит, — сказала ей выглянувшая женская голова.
Мирослава тяжело вздохнула.
Дверь открылась полностью и Волгина увидела хозяйку квартиры. Приземистая, хорошо упитанная дама, на вид лет шестидесяти пяти, с короткой шеей, круглым лицом, любопытными темно-серыми глазами навыкате и осветленными коротко остриженными волосами.
— Меня Мирославой зовут, — вздохнула девушка.
— А меня Екатерина Ивановна. Что в сумке-то у тебя? — Тимагина кивнула на стоящий возле ног Мирославы баул.
— Да, вот, — притворно вздохнула Мирослава, — хотела Виталика подкормить, — вы ведь видели, какой он тощий.
— Конституция у него такая, — хмыкнула пенсионерка.
— Конституция у нас у всех одна, — решила пошутить Мирослава, — да, мы вот с вами в теле.
Тимагина, польщенная тем, что Мирослава поставила ее и свою фигуру в один ряд, гостеприимно распахнула дверь во всю ширь и сказала:
— Заходи, неча дверь-то подпирать, заходи, у меня подождешь своего прынца. — Она рассмеялась, довольная собой.
— Ой, а вдруг я не услышу, как Виталик придет, — проявила беспокойство Мирослава.
— Услышишь, у меня всегда слышно, как его дверь хлопает.
— И утруждать вас неудобно.
— Никакого утруждения нет, заходи!
Мирослава больше не заставила себя упрашивать, подняла свою тяжеленную сумку и зашла в квартиру соседки.
— Пошли на кухню, — сказала Екатерина Ивановна, — кухня у меня большая, места много, да и слышно оттуда, как приходит Виталий, лучше.
