— Почему они стали такими? Впрочем, я задаю глупый вопрос. Скорее всего тургеневских девушек больше никогда не будет, и в этом виноваты сами мужчины.
— Отчасти…
Трофимов достал из кармана белоснежный платок и вытер пот со лба.
Мирослава была не уверена, что стало причиной столь бурных переживаний Богдана, гибель Олега Коршунова или возросший процент женщин, способных на насилие. Скорее все-таки второе…
— Видите ли, Богдан, — начала она осторожно, — думаю, что женщины, по сути своей, никогда не были ангелами…
— Да? Но мировая литература…
— Творцы мировой литературы по большей части — мужчины, и они идеализировали женщин, описывали их такими, какими сами хотели бы видеть.
— И реалисты?
— И реалисты тоже… Долгое время в рамках патриархата существовала такая система воспитания, которая и формировала женщин, соответствующих представлениям мужчин. Но со временем все большее количество женщин не желало мириться с отведенной им ролью Галатеи. Они послали куда подальше своих Пигмалионов и стали сами формироваться как личности.
— Результат не утешает, — усмехнулся Трофимов, — вы не находите?
Мирослава пожала плечами:
— Все дело в том, что нравственное воспитание по-прежнему необходимо и не только девочкам. Мальчикам тоже. Но, увы, не многим везет с воспитателями…
— Наверное, вы правы.
Несколько минут они ехали молча, затем Мирослава спросила:
— А за квартиру Олегу платила мать?
— Да, Елена Павловна хорошо зарабатывает, она могла бы и купить Олегу квартиру, но поставила условие, чтобы он женился.
— У него была невеста?
— Нет, невесты у него не было, он предпочитал менять девушек…
— Так, может быть, ему отомстила одна из брошенных подружек?
— Может быть, но полиция так не думает.
— Надеюсь, вы понимаете, что я не маг и не волшебница, и мое расследование будет небыстрым и не факт, что результат будет положительным.
— Я все понимаю, но я хочу, чтобы вы приложили максимум усилий. К тому же, наняв частного детектива, я буду знать, что сделал все, чтобы помочь Елене Павловне.
Мирослава кивнула в знак согласия.
— Вы отвезете меня в гостиницу? — спросила она минуту спустя.
— Да бог с вами! — воскликнул Богдан, чуть ли не испуганно.
— Где же я остановлюсь? На частной квартире?
— Нет, вы остановитесь в моем коттедже.
— Это удобно? — удивилась Мирослава.
— Удобно, удобно. У меня просторный дом, и никто не будет стеснять вас. Я пока живу один. Но ко мне часто приходит моя невеста.
— Вы уверены, что ей понравится ваша идея поселить меня в вашем доме?
— Уверен. Я уже поговорил с ней. Моя Лиза адекватная девушка с хорошей самооценкой и полностью мне доверяет.
— Вам повезло.
— Да, несомненно, — ответил Богдан серьезно, — я вас познакомлю и уверен, что вы понравитесь друг другу.
Мирослава невольно улыбнулась.
Трофимов мельком взглянул на нее, и на его губах тоже промелькнула улыбка.
Мирослава Волгина ему понравилась, чуть ли не с первого взгляда он уверовал в ее высокий профессионализм и, судя по всему, человеком она была хорошим… И это несмотря на то что Богдан никогда не был доверчивым простачком.
— А чем занимается ваша невеста? — спросила Мирослава.
— О! Она преподает музыку.
— Как интересно, мама Шуры Наполеонова тоже преподает музыку.
— Да, он мне рассказывал. — И, посмотрев в боковое зеркало, Трофимов добавил: — Вот, видите, как у нас много общего.
— Звучит многообещающе, — пошутила Мирослава.
— Да, я уверен, что люди притягиваются друг к другу каким-то определенным образом.
Мирослава не имела склонности к какой бы то ни было мистике, и в ответ только пожала плечами.
— Шура говорил, что вы давно знакомы.
— Да, с раннего детства.
— Это хорошо.
Мирослава не была уверена, что их давнее знакомство с Шурой может как-то сказаться на предстоящем расследовании, но возражать не стала. Богдан почему-то сбавил скорость…
И Мирослава с удовольствием стала рассматривать пейзаж за окном.
Ярко светило солнце, освещая рыжеющие листики старых берез и радуя взгляд упоительно-голубыми просветами. Потом потянулся кленовый лес, несколько сумрачный в своей глубине…
Три могучих дуба, еще не успевших пожелтеть, безмолвными исполинами застыли на внезапно открывшейся поляне. Яркие бересклеты прекрасно вписывались в эту насыщенную симфонию осенних красок и долгожданной прохлады после утомительно жаркого лета.
— Красиво тут у вас, — тихо обронила Мирослава.
— Да, — согласился Богдан, — я сам люблю эти места, и всякий раз, когда здесь проезжаю, невольно снижаю скорость. Мы минут через десять въедем в город. Хотя, собственно, наш Н-ск, слава богу, все еще остается довольно тихим и уютным.
— Я думала, что бизнесменам нравятся шумные и большие города, — улыбнулась Мирослава.
— Ну, это смотря какой бизнес, — не согласился Богдан. — И еще… — произнес он полминуты спустя.
— Что еще?
— Как бы это помягче выразиться… Дело еще в алчности.
— Вот как?
— Ага. Некоторым все время мало своих богатств, помните, как в сказке о «Золотой антилопе»? Конечно, помню. Моя соседка в старом доме говорила проще: «Чем богаче, тем жаднее».
— Верно. Но не все. Иначе не было бы в мире доброты, благотворительности. Вы согласны с этим?
— В какой-то мере, да. Но относится ли это к нашим новым богачам? Как-то прочитала у Наполеона: «В наше время богатство есть плод кражи или грабежа»… Стало ужасно грустно, точно он говорит про наше время.
Трофимов кивнул.
Много позже Мирослава узнает, что, занимаясь в свое время бизнесом, Богдан на свои средства построил в Н-ске ТЮЗ, маленький, но уютный театр для детей с местными талантливыми актерами, которым нравилось жить на своей малой родине и играть для детей. Короче, чудеса случаются и в наши дни, особенно если их творят своими руками сами люди, которым не безразлично, в каком мире жить.
Въехав в город, Богдан затормозил и прижался к обочине.
— Что случилось? — спросила Мирослава.
— Да вот, думаю, в какое кафе нам заехать, чтобы перекусить, — он виновато улыбнулся, — у меня дома сейчас шаром покати.
— Можно и в кафе, но, думаю, будет лучше, если мы заедем в какой-нибудь магазин и купим продукты.
