Закончить фразу начальник генштаба не успел, так как бункер потряс удар невообразимой силы. Погас свет. Людей сбросило на пол, с потолка на них обрушились вентиляционные короба и светильники.
Спустя несколько секунд тускло засветились красным лампы аварийного освещения. Поднявшись с пола, начальник генштаба снял трубку чудом уцелевшего телефона и, морщась, некоторое время вслушивался в раздающиеся из неё истерические крики. Потом аккуратно положил трубку. Генерал, казалось, постарел сразу лет на десять. Его губы дрожали. Как и руки, которые он спрятал за спину.
– Ну, что там? – не выдержал президент. – Это они в нас попали?
– Нет, это пока ещё не в нас. В Бельведерский дворец на другой стороне улицы. Там сейчас кучи камня и земли. От здания вообще ничего не осталось.
– А что со зданием министерства обороны над нами?
– Стоит пока. Повыбивало все стёкла, порвало коммуникации. Оборвало железо с крыши. Все компьютеры накрылись. Там глухие сейчас все.
Опять тряхнуло. На этот раз не сильно.
Начальник генштаба поднял телефонную трубку. Вопросов не задавал. Просто слушал.
– Что на этот раз? – сварливо осведомился министр обороны. – Где-то далеко?
– Нет, – ответил ему начальник генштаба. – Наоборот, рядом. Это был осколочно-фугасный 152-мм снаряд русской гаубицы.
– Во дворе рвануло? – уточнил Дуда.
– Нет, не во дворе. Снаряд точнёхонько вошёл в крышу виллы Пилсудского и развалил здание как перезревший арбуз.
– Это намёк?
– Кто бы сомневался!
– Надо валить отсюда!
– Попробуем, – ответил начальник генштаба, направляясь к двери. Но открыть её не успел. Она сама распахнулась настежь ему навстречу, и в комнату ввалились автоматчики в форме военной полиции.
– Паны, вы арестованы. Руки в гору и по одному на выход.
* * *
Забарский не повёл дивизию напрямик, через фонящие после ядерных взрывов северные пригороды Варшавы. При наличии другого пути лучше не облучать понапрасну вверенный тебе личный состав. Вернувшись к Вышкуву, дивизия повернула на восток и двигалась до Лухова. Оттуда повернула на юг. Потом у Миньск-Мазовецкого свернула на шоссе Е 30 и уже по нему вошла в Варшаву с востока.
Смеркалось, но свет в городе почти нигде не горел. Было выключено уличное освещение и подсветка зданий, не светились витрины. Лишь в отдельных окнах теплились огоньки свечей и самодельных светильников. Причиной этого была отнюдь не светомаскировка. Крупнейшая ТЭС Польши – Белхатувская – была снесена термоядерным взрывом китайской боеголовки ещё в первый день войны. Большинство крупных линий электропередачи повреждено. Совсем без электричества Варшава не осталась, в частности, метро действовало до самого последнего дня. Но в жилые дома и магазины электроэнергия не подавалась уже несколько дней. Вода тоже появлялась с перебоями.
«Пусть привыкают, – мстительно подумал комдив, глядя на тёмные массивы проплывающих по сторонам зданий. – Это они ещё легко отделались. Хотя после качественного потрошения им и так небо с овчинку покажется. Ладно, это уже не моё дело. Сейчас капитуляцию приму по-быстрому, дождусь сменщиков и вперёд на Германию. Немцы – это не поляки. Там всё может быть очень серьёзно. Так что надо поторапливаться».
Генерал знал, что кроме немецких военнослужащих в Германии были размещены десятки тысяч американских военных. А также техника: танки «Абрамс», БМП «Брэдли», самоходные гаубицы М109 «Паладин» общим количеством примерно в три тысячи единиц. Он понимал: сейчас их осталось намного меньше, так как по территории Германии Россия и Китай отработали ядерными боеголовками не менее плотно, чем по Великобритании. А что прикажете делать, если количество тамошних американских баз превышало полторы сотни. Сколько из них уцелело, доподлинно было никому неизвестно. Могла и какая-то часть ядерных боеприпасов сохраниться.
* * *
Двух армий (первой танковой и двадцатой общевойсковой), усиленных Псковской дивизией ВДВ, для того чтобы оперативно поставить на уши всю Европу, было, мягко говоря недостаточно, а быстро сформировать ещё одно полноценное объединение не получалось. Техники у России хватало, обученных бойцов и офицеров было мобилизовано из запаса уже много, но проблему это не решало. Нельзя просто посадить личный состав на боевую технику, даже если он с ней знаком, и получить на выходе войско. В лучшем случае получится неорганизованная толпа.
Можно «накачать» людьми и техникой бригаду и переформировать её в дивизию. Но это уже предел. Армию таким способом не создать. А ещё одна полноценная танковая армия требовалась срочно. И Шойгу пошёл на беспрецедентное решение. Он созвонился с белорусским президентом и договорился о создании на территории Белоруссии 2-й танковой армии, дивизии которой будут сформированы на основе российских и белорусских бригад, бывших когда-то (в другой жизни) дивизиями и корпусами. Вооружение, боеприпасы, 3-ю танковую дивизию полного штата (образованную на базе 6-й отдельной танковой гвардейской Ченстоховской бригады), 2-ю отдельную бригаду специального назначения (ГРУ) и 137-й Рязанский полк 106-й дивизии ВДВ предоставляла Россия.
Белоруссия брала на себя формирование двух танковых дивизий. 6-я гвардейская Киевско-Берлинская отдельная механизированная бригада Республики Беларусь, уже побывавшая в боевых действиях, после пополнения «подросла» до танковой дивизии, вернув себе качество, в котором она пребывала до 1992 года, и, сохранив номер и, естественно, наименование. 11-я гвардейская Прикарпатско-Берлинская механизированная бригада, также была пополнена личным составом и прибывшей из России техникой и преобразована в 11-ю танковую дивизию.
Командующим второй танковой армии был назначен генерал-полковник Шаманов. Он же, как старший по воинскому званию, боевому опыту и авторитету, взял на себя руководство формируемым на основе трёх армий и Псковской дивизии ВДВ Западным фронтом.
После назначения Шаманов был проинструктирован по телефону сначала Шойгу, потом Лавровым и получил полномочия на ведение на европейском театре военных действий переговоров на высшем уровне и приём капитуляций от стран НАТО. В процессе инструктажа было оговорено, что Франция, Италия и Греция, не принимавшие участия в боевых действиях, заслуживают более мягкого обращения. Там, при добровольном содействии в ликвидации американских баз и выдаче американских и английских военнослужащих, можно будет ограничиться мерами воспитательного характера. Австрия, Венгрия, Чехия, Словакия, Молдавия и Сербия, вообще, могут рассматриваться в качестве нейтралов. Особо была оговорена позиция по Украине, заключающаяся как раз в отсутствии каких-либо действий. Пусть, мол, определяются в сложившейся ситуации и сами между собой разбираются. А с остальными можно поступать по законам военного времени.
Основной задачей Западного фронта был вовсе не захват столиц европейских государств и принятие от их руководства безоговорочных капитуляций. Это подразумевалось, но отнюдь не являлось первостепенным. Как и разгром воинских контингентов – боеспособных соединений там уже не осталось (они были выбиты на более ранней стадии), а отдельные бригады серьёзной опасности не представляли. Их, разумеется, следовало разоружить или зачистить, но это тоже было второстепенной задачей. Главной задачей Западного фронта была очистка континента от американского присутствия.
