Ах, Ким, подумала я, вот бы мне поехать с тобой!
Впрочем, едва ли я этого хотела. Моим желанием было жить в аббатстве Сент-Ларнстон как леди. А ехать в какое-то отдаленное поселение в чужой и мало освоенной стране, даже с Кимом?..
У меня появилась сумасбродная мечта, чтобы Ким остался, чтобы он, а не Сент-Ларнстоны, был владельцем аббатства. Я хотела жить в аббатстве вместе с Кимом.
Керенса задумалась. Ким смотрел на меня лукаво. Может быть, нежно, подумала я.
— Я представляла себе то, о чем вы рассказывали. Вы так красочно все описывали.
— Подождите, вот я вернусь.
— И что тогда?
— Мне будет о чем вам порассказать.
Он пожал нам руки на прощанье, а потом поцеловал сначала Меллиору, потом меня.
— Я вернусь, — сказал он. — Вот увидите.
И еще долго после его отъезда я вспоминала эти слова.
Нельзя сказать, что я подслушала какой-то конкретный разговор; но время от времени до меня доходили намеки, из которых я поняла, о чем думают окружающие.
Никто не сомневался, что его преподобие умирает. Иногда он выглядел чуть получше, но настоящего выздоровления не было, и мы замечали, что с каждой неделей силы его покидают.
Я все время думала о том, что будет с нами, когда он умрет; ведь понятно, что так, как сейчас, оставаться не могло — это временный компромисс.
Первый намек я уловила, когда миссис Йоу говорила о Дэвиде Киллигрю. Она воспринимала его как нового хозяина; она считала — и не она одна, так думали многие, — что когда умрет его преподобие, приход получит Дэвид. Он станет приходским священником. А Меллиора? Что ж, Меллиора — дочь священника, так что логично предположить, что из нее выйдет хорошая жена священника.
Им это казалось разумным и правильным, а потому они считали, что это неизбежно. Меллиора и Дэвид. Они уже подружились. Меллиора была ему благодарна, а уж Дэвиду она и подавно должна нравиться. А если они правы, то что будет со мной?
Я не покину Меллиору. Дэвид был ко мне дружески расположен. Я останусь в доме и буду что-нибудь делать. В каком качестве? Горничной Меллиоры? Она никогда не обращалась со мной как с горничной. Я была для нее желанной сестрой, которую звали так же, как ту, что она потеряла в детстве.
Через несколько недель после отъезда Кима я повстречалась с Джонни Сент-Ларнстоном недалеко от фирмы Пенгастеров. Я ходила к бабушке, относила ей корзинку с едой и шла в задумчивости: хотя она очень оживленно рассказывала мне о том дне, когда была в доме ветеринара, куда ее пригласили на Рождество, она вроде бы похудела и глаза у нее стали какие-то тусклые. А еще я заметила, что она по-прежнему часто кашляет.
Я убеждала себя в том, что беспокоюсь потому, что живу в доме, где все думают о болезни. Раз болен его преподобие, то я боюсь, что и другие в его возрасте ни от чего не застрахованы.
Бабушка рассказала мне, как хорошо живется Джо у ветеринара и что его считают членом семьи. Все хорошо складывалось, потому что у ветеринара было четыре дочери, а сына не было, и ему приятно, что в доме есть мальчик, который ему помогает.
Мне было как-то грустно, когда я вышла из ее домика; так много туч омрачало мою жизнь: болезнь в доме, который я привыкла считать своим; беспокойство о здоровье бабушки; ну и то, что Джо сидел все-таки за столом в доме ветеринара, а не доктора Хилльярда.
— Наше вам! — Джонни сидел на изгороди, за которой начинались поля Пенгастера. Он спрыгнул и пошел со мной рядом. — Я так и думал, что мы встретимся.
— Вот как?
— Позвольте помочь нести корзинку.
— Совсем незачем. Она пустая.
— Куда же путь держишь, красотка моя?
— Вы, похоже, без ума от детских стишков. Может, это потому, что никак не повзрослеете?
— «Богатство мое — красота моя, сэр», — процитировал он. — Что верно, то верно, мисс… ммм… Карлион. Ну и язычок же у тебя! Кстати, а почему Карлион? Почему не Сент-Айвс, не Маразион? Карлион! Хотя, знаешь, тебе как раз идет.
Я пошла побыстрее.
— Я спешу.
— А жаль. Я надеялся, что мы возобновим знакомство. Я бы тебя и раньше разыскал, можешь быть уверена, но я уезжал и только-только вернулся.
— Надо думать, скоро снова уедете?
— Хочешь сказать, что ты на это надеешься? Ах, Керенса, почему ты не хочешь со мной подружиться? Я так очень хочу, ей-Богу!
— Может быть, вы не умеете заводить друзей?
— Тогда научи меня, как надо.
Он схватил меня за руку и повернул лицом к себе. В глазах у него загорелся огонек, который мне не понравился. Я вспомнила, как он смотрел в церкви на Хетти Пенгастер, а теперь я застала его на этой изгороди. Наверно, возвращался после свидания с ней в каком-нибудь укромном месте.
Я вырвала руку.
— Отстаньте от меня, — сказала я. — И не только сейчас, а… совсем. Я не какая-нибудь Хетти Пенгастер.
Он удивился; я сужу по тому, что он так легко меня отпустил. Я побежала, а когда оглянулась через плечо, он все еще стоял и смотрел мне вслед.
К концу января его преподобию стало так плохо, что доктор начал давать ему успокоительное, и поэтому он почти все время спал. Меллиора и я тихо сидели, беседуя за шитьем или читая. Время от времени одна из нас поднималась и заглядывала в комнату больного. Дэвид Киллигрю тоже приходил, когда бывал свободен, и мы обе считали, что его присутствие нас подбадривает. Иногда приходила миссис Йоу, она приносила нам поесть и всегда с одобрением смотрела на молодого человека. Я слышала, как она говорила Белтеру, что когда вся эта печальная история закончится, ее первой задачей будет подкормить молодого священника. Приходили Бесс или Кит, чтобы разжечь камин, и то, как они смотрели на него и Меллиору, казалось мне очень красноречивым, хотя ни он, ни Меллиора, похоже, этого не замечали. Она вообще думала только об отце.
В доме царило печальное умиротворение. Все чувствовали, что смерть у порога, но это не могло длиться долго; а когда трагедия свершится, все пойдет по-старому, только служить будут другому хозяину.
Меллиора и Дэвид. Это казалось неизбежным. Со временем Меллиора успокоится; она перестанет грезить о рыцаре, преданность которого отдана другой даме.
Я подняла глаза и увидела, что Дэвид смотрит на меня. Он улыбнулся, когда понял, что я застала его врасплох. В его взгляде было что-то необычное. Или мне показалось?
Я почувствовала беспокойство. События должны были развиваться совсем не так.
Прошло еще несколько дней, и я уже знала, что подозрения меня не обманули.
Окончательно в своей правоте я убедилась после одного разговора. Нельзя сказать, что он сделал мне предложение. Дэвид был не такой человек, чтобы делать предложение, пока у него нет возможности содержать жену. А тогда у него такой возможности не было: простой викарий, да еще со старой матерью на руках. Но если бы — а так все думали, и поэтому он тоже, — ему дали приход в Сент-Ларнстоне, то это было бы совсем другое дело.
