Мне показалось, что дом словно живой наблюдает за мной. Я была в нем одна… наедине со смертью. В одной руке я держала туфлю, в другой — игрушечного слоненка.
Я все отчетливо увидела. Игрушку, лежащую на верху лестницы; спускающуюся Джудит, немного под хмельком, не заметившую ее. Я представила, как она наступает на слоненка, каблук цепляется за ткань, — она теряет равновесие и внезапно падает с той большой лестницы, по которой я однажды так гордо поднималась в красном бархатном платье… падает вниз, навстречу смерти.
И это произошло потому, что мой сын оставил игрушку на ступеньках — нечаянно оставленная смертельная ловушка.
Я закрыла глаза и подумала о пересудах! Малыш послужил в некотором роде причиной ее смерти… Такое людям нравится, такое помнится годами.
А он об этом узнает, и, хотя никто не сможет сказать, что это его вина, его счастье будет омрачено сознанием, что на нем лежит ответственность за ее смерть.
Ну почему его блестящее будущее должно быть омрачено из-за того, что какая-то пьяница упала с лестницы и сломала себе шею?
Глубокая тишина в доме действовала на нервы. Словно время остановилось — часы встали, и не доносилось ни звука. Эти стены видели за столетия немало значительных событий. Что-то подсказало мне, что я сейчас лицом к лицу столкнулась с одним из таких случаев.
Потом время потекло вновь. Стоя на коленях рядом с Джудит, я услышала тиканье старинных напольных часов. Не было никаких сомнений, что она мертва.
Я оставила туфлю на лестнице, а игрушку унесла в детскую и положила там. Никто не сможет теперь сказать, что Джудит умерла из-за того, что сделал мой сын.
Потом я выбежала из дома и помчалась за доктором Хилльярдом.
5
Смерть в аббатстве. Приглушенная атмосфера. Задернутые шторы, не пропускающие солнце. Слуги, крадущиеся на цыпочках, разговаривающие шепотом.
В той спальне, где я так часто ее причесывала, лежала в гробу Джудит. Слуги быстро проходили мимо закрытой двери, отводя взгляды. Я была странно тронута, увидев ее лежащей здесь, в белом чепце с оборочками и белой ночной рубахе. Она выглядела спокойнее, чем когда-либо в жизни.
Джастин заперся в комнате и никого не желал видеть. Миссис Роулт носила подносы с едой к нему в комнату, но забирала их обратно нетронутыми. Вокруг рта у нее обозначились жесткие складки. Я догадывалась, что она говорила в кухне:
— Это все на его совести. Бедная леди! Чему тут удивляться?
И они с ней соглашались, потому что но их неписаному закону мертвые становились святыми.
В моей памяти четко запечатлелись события того дня. Я помню, как бежала по дороге под палящим солнцем, как нашла доктора Хилльярда в саду, где он спал, накрыв лицо газетой, как выпалила, что в аббатстве произошло несчастье, и как вернулась в аббатство с доктором вместе. Дом был по-прежнему молчалив; туфли лежали возле Джудит, но слоненок был в детской.
Я стояла рядом с ним, пока он ощупывал ее бледное лицо.
— Это ужасно, — пробормотал он. — Ужасно.
Потом взглянул вверх на лестницу и на ее туфли.
— Она, видимо, была нетрезвой, — продолжил он.
Я кивнула. Он поднялся.
— Я уже не могу для нее ничего сделать.
— Это произошло мгновенно? — спросила я.
Он пожал плечами.
— Наверное. Никто не слышал, как она упала?
Я объяснила, что все слуги в цирке. Единственный день в году, когда в доме никого не бывает.
— А где сэр Джастин?
— Не знаю. Мой муж уехал в Плимут по делам поместья, а леди Сент-Ларнстон в саду с моим сынишкой.
Он кивнул.
— У вас потрясенный вид, миссис Сент-Ларнстон.
— Это и было большим потрясением.
— Да-да. Ну что ж, надо попытаться разыскать сэра Джастина как можно скорей. Где он может сейчас быть?..
Я, конечно, знала, где он — с Меллиорой. И тут страх впервые поразил меня. Теперь он был свободен… свободен жениться на Меллиоре. Через год, выдержав приличествующее время, они поженятся. Может, еще через год у них появится сын. Я была настолько сосредоточена на том, что игрушка Карлиона не должна оказаться замешанной в этом несчастном случае, что не поняла раньше, что может произойти то, чего я так боялась.
Доктор Хилльярд отдавал какие-то распоряжения, но я стояла неподвижно, и мне казалось, что сам дом дразнит меня.
В тот же день в аббатство приехали родители Джудит. Ее мать была очень на нее похожа — та же скульптурность, те же замученные глаза. Они и вправду были полны муки из-за случившегося.
Она прошла в комнату, где Джудит лежала на кровати, потому что гроб еще не был готов. Я слышала ее бурные рыдания и упреки.
— Что вы сделали с моей дочерью? И зачем только я позволила ей переехать в этот дом?
Слуги услышали. На лестнице я встретила миссис Роулт, и она опустила глаза, чтобы я не прочла в них жадного интереса. Это была как раз такая ситуация, которая нравится слугам. Скандал в высших кругах. Говоря о смерти Джудит, они тут же расскажут о том, как она была несчастна, и о той последней сцене, когда она выдала перед всеми свою ревность.
Джейн Карвиллен приехала в аббатство, договорившись с одним из конюхов Деррайза, чтоб ее подвезли. Ей открыла Долл и попыталась было помешать войти в дом, но она отпихнула девушку и требовательно спросила:
— Где моя молодая леди? Проводите меня к ней.
Я услышала шум и вышла в холл. Увидев ее, я сказала:
— Идемте со мной, я отведу вас к ней.
Я показала дорогу в ту комнату, где в гробу лежала Джудит.
Джейн Карвиллен стояла рядом с гробом и смотрела на Джудит. Она не плакала, не разговаривала, но на ее лице я увидела неподдельное горе и поняла, что в голове у нее проносятся сотни всяких мелких событий из детства Джудит.
— Такая молоденькая, — сказала она наконец. — Ну почему?..
Я тихо прошептала:
— Такое случается.
Она яростно повернулась ко мне.
— Не должно было этого быть. Она ведь молодая. У ней вся жизнь была впереди.
Она отвернулась, а когда мы выходили из комнаты покойной, то встретились с Джастином. Полный ненависти взгляд, который бросила на него Джейн Карвиллен, поразил меня.
В холле нас поджидала миссис Роулт. Она жадно глазела на Джейн Карвиллен.
— Я подумала, не выпьет ли мисс Карвиллен стаканчик вина, чтобы немного утешиться, — сказала она.
— Ни вы, ни кто другой меня не утешат, — ответила Джейн.
— Всегда есть утешение в том, чтобы поделиться своей печалью, — заметила миссис Роулт. — Вы откроете нам ваше сердце… а мы откроем вам свое.
