Но, прежде чем рассказать эту историю, каюсь, каюсь в неполноте знаний! Зря я полагал Дрейка единственным пиратом, чье имя осталось на географических картах. Фробишер тоже этой чести удостоился. Его именем и ныне зовется залив на острове Баффинова Земля, принадлежащий сегодня Канаде.
Так вот, Золотая Земля, Мета Инкогнита…
Из последней арктической экспедиции Фробишер привез тонн двести какой-то черной горной породы с многочисленными вкраплениями «блесток», которые несведущий в геологии пират посчитал золотом – и на всякий случай набрал побольше. Для консультации английские власти пригласили как раз сведущего в минералогии известного тогда в Европе и весьма авторитетного немецкого ученого Бурхарда Кренича. Ученый немец, вдумчиво исследовав привезенное Фробишером, дал безапелляционное заключение: золото! Гольден, оро, злато!
Ажиотаж в Англии поднялся невероятный, и было с чего: богатые месторождения золота на совершенно ничейных землях! Моментально было создано акционерное общество. Елизавета вложила 1350 фунтов стерлингов, граф Оксфорд – целых 2000, немалые денежки внесли и многие лондонские богатые купцы. Было решено отправить туда (на берега залива, который впоследствии назвали Гудзоновым) 15 кораблей со сведущими в золотодобыче горняками и строителями-каменщиками с задачей привезти в Англию еще две тысячи тонн руды, заложить в месте находки форт, устроить шахты и начать систематическую добычу золота.
Увы, увы… Построить форт не удалось – очень уж дикие были места, большую часть года покрытые льдом. Так что не получилось ни укрепления, ни шахты. Фробишер, правда, добросовестно привез в Англию полный трюм руды – но другие ученые быстро установили, что немец, несмотря на весь свой авторитет, сел в лужу и никакое это не золото, а вульгарная «обманка» вроде пирита, который чаще всего принимали за золото, очень уж был похож…
Акционерное общество с треском лопнуло. Королева и граф Оксфорд, люди не бедные, кое-как свои финансовые потери пережили, а вот многие купцы, вложившие все до последнего, обанкротились вчистую.
Интересно, что самому Фробишеру в вину ничего не поставили и никак не наказали – королева, женщина умная, должно быть, понимала, что на нем лично никакой вины нет, он, в конце концов, не геолог. И Фробишер остался «государственным пиратом», захватывал испанские «золотые галеоны», а когда во время очередной франко-испанской войны испанцы высадились в Бретани и захватили Брест, Фробишера направили против них с небольшой эскадрой. Там, при штурме форта Крозон в окрестностях Бреста, он в 1594 г. получил смертельную рану, которая и свела его в могилу…
Порой грабеж кораблей с драгоценными грузами принимал самые экзотические формы. Так произошло с пятью испанскими кораблями. Они везли жалованье испанским войскам в Нидерландах – примерно 85 000 фунтов стерлингов, что в золотом исчислении составляло около ста пятидесяти тонн золота. В Ла-Манше на них напали французские пираты-гугеноты, и испанцы укрылись в одном из английских портов – как оказалось, поступив весьма неосмотрительно.
Узнав о столь ценном грузе, английские власти… нет, не подумайте, что они вульгарно денежки конфисковали. Все было проделано с тем изяществом, каким англичане часто славились в самых грязных делах. Они просто-напросто использовали юридическое крючкотворство. Деньги эти происходили не из испанской казны, а были взяты испанским королем в долг у генуэзских банкиров. И по тогдашним законам становились испанской собственностью после выгрузки их в Нидерландах – а до того оставались собственностью банкиров. Моментально к лондонским представителям генуэзского банка явились английские официальные лица и вежливо попросили «переписать» этот заем с Испании на Англию – под те же проценты. Банкиры согласились без всякого сопротивления – в конце концов, какая им была разница, кому занимать, если процент по кредиту остается прежним? После чего англичане, размахивая этой бумагой, нагрянули на испанские корабли и выгребли деньги до последней монетки. И все, как в известном анекдоте про рубль и топор, было правильно, с точки зрения закона не подкопаешься. Правда, испанский наместник в Нидерландах герцог Альба пришел ярость, узнав, что его солдаты остались без денег, – в тогдашних условиях можно было ожидать массового дезертирства. Он приказал конфисковать все имущество английских купцов, оказавшихся тогда на свое несчастье в Нидерландах. Продав его, он кое-какие деньги своим воякам все же заплатил – но по большому счету испанцы проиграли. Англичане в качестве ответного хода конфисковали имущество оказавшихся в Англии испанских купцов – а оно стоило раз в пять дороже реквизированного герцогом Альбой английского добра.
Вот так они и жили, англичане с испанцами – как кошка с собакой. Скуки не было…
А теперь – об английских женщинах-пиратках, точнее, об одной-единственной, но зато какой! Нынешние феминистки, о ней изрядно подзабывшие, наверняка плакали бы от умиления, расскажи им кто – равноправие женщин проявило себя во всей красе.
А вот в 40-х годах XV в. появилась уже самая настоящая пиратка. Тогда разгорелось очередное сражение бесконечной, как песня табунщика, Столетней войны, и одним из главных театров военных действий стало герцогство Бретонское в Нормандии. Как и в некоторых других местах, знать поделилась на два лагеря, одни стояли за англичан, другие за французов.
Одним из самых влиятельных рыцарей города Нанта и прилегающих районов был Оливье де Клиссон. В один далеко не прекрасный день его обвинили в государственной измене, сговоре с англичанами и замысле сдать им город-крепость Ванн. Так и останется неизвестным, были ли эти обвинения ложными или за ними стояли какие-то реальные дела (с равным успехом могло оказаться и так и этак). Как бы там ни было, по приказу французского короля Филиппа Шестого Валуа де Клиссона и несколько его видных сторонников обезглавили в Париже. Тело де Клиссона подвесили на знаменитой парижской виселице Монфокон, а голову выставили на стене Нанта.
Тут-то и началось… Оставшаяся вдовой с двумя сыновьями-подростками, Жанна де Клиссон (ее еще порой называли по девичьей фамилии де Бельвиль), женщина довольно молодая, не только славилась красотой во всем королевстве, но обладала еще, как показали последовавшие вскоре события, железным характером, не всем мужчинам присущим. Скорбеть, причитать и лить слезы она не стала. Она заложила у банкиров свой замок, драгоценности, вообще все имущество, наняла немаленький военный отряд (что в те веселые времена при наличии денег сделать было проще простого) и начала свою частную войну с французским королем – принялась нападать на замки тех бретонских рыцарей, что были сторонниками французов.
А потом решила перенести войну на море. На оставшиеся деньги наняла три больших корабля, набрала в команды надежных людей, взяла на борт обоих сыновей и вышла в море. Переполох начался нешуточный – Жанна со своей эскадрой крейсировала вдоль атлантического побережья Франции и брала на абордаж попадавшиеся ей торговые суда, исключительно французские. Рассказывали, что она первой, в мужской одежде, с мечом в руке врывалась на палубы и рубилась не хуже мужчин. В живых никого не оставляла. А вдобавок жгла и разоряла прибрежные городки и селения, повсюду оставляя за собой кровь и пожарища. Жизнь спасал только тот, кто успевал удрать подальше.
