Это была какая-то невероятная смесь: такое животное могло бы существовать только во сне. Его светло-сиреневые уши и покрытый морщинами нос были слоновьими, но спина и тонкие изящные ноги явно позаимствованы у какого-нибудь породистого скакуна. Животное застенчиво смотрело на Анну бархатными карими глазами, и она пожалела, что у нее нет печенья или хлеба, чтоб угостить нового знакомого.
— Он не любит печенья, — сказал Лаверн и, поднявшись на ноги, легко запрыгнул на спину волшебного скакуна и протянул Анне руку. — Но он с удовольствием тебя покатает.
Анну забросило на теплую спину животного с такой быстротой, что та невольно взвизгнула от удивления. Скакун фыркнул и нетерпеливо стукнул ногой по траве: мол, что ты там возишься, усаживайся скорее! Сильная рука Лаверна обхватила Анну за талию, и девушка вцепилась в фейери всеми пальцами — не дай бог, свалишься!
— Не свалишься, — откликнулся Лаверн. — Если он не захочет, ты не упадешь. Ну, вперед!
Чудесное животное сорвалось с места с такой скоростью, что на мгновение перед Анной все закружилось и размазалось разноцветными полосами. Когда мир постепенно успокоился, и Анна привыкла к ветру, бьющему в лицо, то увидела, что они в самом деле поднялись в воздух. Академия лежала прямо под ними и казалась игрушечной: такой сказочный замок с десятками башен и башенок, который дарят ребенку на Рождество. Осенний сад был похож на лохматую шкуру спящего зверя: вот голова, вот лапы, которые он подложил под щеку: спит до весны и видит сны о том, как растет трава под снегом, и природа в своем непрерывном стремлении движется к теплу и солнцу.
Кажется, Анна закричала. Это было настолько хорошо, настолько правильно, справедливо и больно, что она захлебнулась от боли и какое-то мгновение продолжала кричать уже беззвучно. Лаверн держал ее, не давая упасть, он что-то негромко говорил, но Анна не могла разобрать ни слова.
Но было ясно: ему очень жаль, что так получилось, и он искренне сочувствует Анне. Действительно сочувствует. Поняв это, Анна испытала настолько же искреннее удивление: насколько она знала Лаверна, ему было в принципе не свойственно сопереживание. Такие чувства не из разряда того, что нужно фейери.
— Все будет хорошо! — прокричал Лаверн, и теперь Анна его услышала. — Завтра! Завтра все закончится!
Разумеется, в день бала никто не отменил занятия: четыре обязательных пары нагло таращились на студентов из расписания и словно бы корчили рожи. Вот вам! Вместо того, чтоб готовиться к празднику и наряжаться, получите неправильные глаголы, практикум устной и письменной речи, социологию и даже физкультуру!
— Физкультура! — Лиза издала стон умирающего животного. Ангелина, стоявшая рядом, искренне поддержала ее, закатив глаза.
— Только этого нам не хватало, — сказала она и, обернувшись к Анне, предложила: — Девки, а давайте не пойдем? Скажем, что эти дни. Мне что-то совсем не улыбается перед балом через козла скакать.
— Я не пойду, — поддержала ее Лиза. — Мне сегодня, простите за выражение, быть королевой. Нельзя лошадью вонять.
Ангелина понимающе ухмыльнулась: она провела ночь и утро под специальной лампой, свет которой придавал коже особенное сияние и мягкость. Анна хотела было сказать что-то по поводу прогулов, но в это время к ним практически подбежала второкурсница Марика с исторического и, чуть ли не задыхаясь от возбуждения, сообщила:
— Представляете, Флер выписали из лазарета! Она сейчас платье примеряет! Девки, это что-то! Все мыши вокруг нее хлопочут! Айда глядеть!
Лиза была бы не против посмотреть на то, как из серой мышки делают королеву красоты, но Ангелина предусмотрительно толкнула ее в спину и сказала:
— Мы не пойдем. Своих дел по горло.
Анна ничего не сказала, почти не изменилась в лице, но было видно, что она благодарна Ангелине за такую поддержку.
— Что мы там не видали? — поддакнула Лиза. — На балу насмотримся.
Марика пожала плечами — дескать, не хотите, как хотите — и пошла в сторону библиотеки: должно быть, хотела собрать побольше народу и пойти полюбоваться на Флер. Ангелина проводила ее скептическим взглядом и сказала:
— У меня в комнате есть офигенная штука, синтезатор нижнего белья. Пойдемте чулки себе хорошие сочиним?
Это было предложение, от которого невозможно отказаться — у Анны, разумеется, был личный синтезатор, но она согласно кивнула и, взяв Лизу за руку, сказала:
— Получается, пропустим еще и практикум.
— Да и бог с ним, — Ангелина только рукой махнула. — Хотя Скибинцев орать будет…
Скибинцев, молодой и рьяный, преподавал на первой базе всего пять лет, но за это время умудрился завоевать репутацию по-настоящему безжалостного учителя. Говорили, что если сдаешь ему зачет с третьего раза, то можешь считать, что тебе крупно повезло.
— Пусть орет, — решительно сказала Лиза. — Айда наряжаться.
Спустя полтора часа девушки посмотрели на себя в зеркало, и Лиза с удовольствием отметила, что они с легкостью могут красоваться на обложке любого модного журнала. Для себя Ангелина выбрала ярко-алое платье с пышной юбкой, усеянной мелкими искрами: когда она поворачивалась, искры увеличивались, наливались белым и рыжим, и тогда казалось, что девушка горит.
— Такой вот эффект, — с гордостью сообщила Ангелина и добавила: — Я сама сделала.
Анна, которая на фоне буйной яркости Ангелины и пышного платья Лизы выглядела очень скромно, почти целомудренно, некоторое время молчала, а затем промолвила:
— Лаверн обязательно сделает ее красавицей. Это совершенно точно.
Ангелина фыркнула и уперла руки в бока. Если превращение Флер в паучиху расстроило Анну до глубины души, то Ангелина совершенно искренне радовалась. Недавно в столовой Лиза слышала, как та говорила: «Будет надо — повторим. И паучиха будет еще за счастье».
Ангелина была решительной девушкой, в этом никто не сомневался.
— Он ей ума не прибавит, — заявила она. — И мыться каждый день не приучит. И спину держать прямо не заставит. И говорить о чем-то, кроме того, какая она умная, сколько книжек прочитала, а вы все тут только в сети сидите, идиоты!
Лиза невольно рассмеялась: Ангелина прекрасно скопировала Флер.
— По поводу прямой спины ты не права, — сказала она: ниточка в волосах не позволяла согнуться, даже когда сами волосы были подобраны в высокую прическу. — Ну а по поводу ума… Серега-то все-таки не дурак.
Анна шмыгнула носом. Казалось, она вот-вот расплачется. Ангелина приобняла ее за плечи и заявила:
— Даже если и дурак, он не последний на свете. Это не повод переживать.
Лиза не могла с ней не согласиться.
Конечно, состояние у студентов было не самым радужным — история с Флер и дополнительные занятия вряд ли могли кому-то добавить радости — но стоило войти в бальный зал, как настроение невольно становилось праздничным и светлым.
