Он что-то говорил, но я ничего не слышал. Я снова перенесся в Тиндареев дворец, вспомнил его умные темные глаза, от которых ничего не могло укрыться. Узнал ли он меня? Я глядел на него, но видел только легкое замешательство и ожидание. Он ждет ответа. Я сглотнул страх.
– Прости, – сказал я. – Не расслышал. Что?
– Ты хотел бы? Сражаться вместе с нами?
– Вряд ли я вам пригожусь. Воин из меня никудышный.
Он криво усмехнулся:
– Все так говорят, стоит мне приехать, – вот ведь странно. – Говорил он легко, шутил со мной, а не упрекал. – Как твое имя?
Я постарался ответить так же легко:
– Хиронид.
– Хиронид, – повторил он.
Я высматривал недоверие в его лице, но не нашел. Напряжение во всем теле чуть поутихло. Разумеется, он не узнал меня. С девяти лет я сильно изменился.
– Что ж, Хиронид, Агамемнон сулит золото и славу всем, кто будет сражаться за него. Поход, кажется, будет недолгим – вернешься домой уже к следующей осени. Я пробуду тут пару дней, надеюсь, ты обдумаешь мое предложение.
Он хлопнул себя по коленям, завершая разговор, и встал.
– И все?
Я думал, он целый вечер будет настаивать, уговаривать.
Он рассмеялся – почти ласково:
– Да, все. Полагаю, мы увидимся за ужином?
Я кивнул. Он пошел к двери, но вдруг обернулся:
– Знаешь, так странно – мне все кажется, я где-то тебя раньше видел.
– Это вряд ли, – быстро ответил я. – Я тебя не узнаю.
С минуту он меня разглядывал, потом сдался и пожал плечами.
– Наверное, спутал тебя с кем-то. Знаешь, как говорят. Чем старше становишься, тем меньше помнишь. – Он задумчиво почесал бороду. – А кто твой отец? Может, это его я знаю.
– Я изгнанник.
Он сочувственно поглядел на меня:
– Бедняга. И где же был твой дом?
– На побережье.
– Северном или южном?
– Южном.
Он горестно покачал головой:
– А я был готов поклясться, что ты с севера. Откуда-то из окрестностей Фессалии. Или Фтии. Ты так же округляешь гласные, как тамошние уроженцы.
Я сглотнул. Во Фтии согласные произносили куда тверже, чем в остальных наших землях, а гласные – шире. Этот выговор резал мне слух до тех пор, пока я не услышал, как говорит Ахилл. Я и не подозревал, что теперь сам так говорю.
– Я… я этого не знал, – пробормотал я.
Сердце у меня колотилось. Скорее бы он ушел.
– Бесполезные сведения – бич мой. – Он снова будто бы забавлялся, снова эта еле заметная улыбка. – Ну ладно, надумаешь присоединиться к войску, ты уж скажи мне, пожалуйста. Или если ты знаешь других юношей, с которыми мне следует поговорить.
Дверь за ним захлопнулась со щелчком.
Прозвонили к ужину, коридоры заполнились слугами, таскавшими блюда и стулья. Когда я вошел в залу, мой гость уже был там – стоял рядом с Ликомедом и каким-то другим мужем.
– Хиронид, – кивнул мне Ликомед. – Это Одиссей, правитель Итаки.
– Благословенны будут наши хозяева, – сказал Одиссей. – Я понял, что не назвался, только когда ушел.
А я не спросил, потому что и так это знал. Ошибка, однако поправимая. Я вытаращил глаза:
– Так ты царь?
Я упал на колени, изобразив, как мог, почтительный страх.
– Вообще-то он всего лишь царевич, – пророкотал кто-то. – А вот я – царь.
Я вскинул голову и встретился взглядом с третьим мужем, его пронзительные карие глаза были до того светлыми, что казались желтыми. Короткая черная бородка подчеркивала широкое, скуластое лицо.
– Это Диомед, царь Аргоса, – сказал Ликомед. – Соратник Одиссея.
И еще один жених Елены, хотя я помнил только его имя.
– Владыка. – Я поклонился.
Я даже не успел испугаться, что он меня узнает, как тот уже отвернулся.
– Что же, – пригласил всех к столу Ликомед, – приступим к трапезе.
Вместе с нами за стол уселось несколько советников Ликомеда, и я с облегчением затерялся между ними. Одиссей с Диомедом почти не обращали на нас внимания и были полностью поглощены беседой с царем.
– Какие новости с Итаки? – вежливо спросил Ликомед.
– На Итаке все хорошо, благодарю тебя, – ответил Одиссей. – Там мои жена и сын, и он, и она в добром здравии.
– Спроси про его жену, – сказал Диомед. – Он любит о ней поговорить. Слышали, как они встретились? Это его любимая история.
Он раззадоривал его, почти этого не скрывая. Все за столом перестали есть и ждали, что будет дальше.
Ликомед взглянул на одного мужа, затем на второго и осторожно спросил:
– И как же ты встретил свою жену, царевич Итаки?
Если Одиссей и почувствовал, что атмосфера накалилась, то виду не подал.
– Благодарю, что спросил. Когда Тиндарей искал мужа Елене, свататься к ней приехали со всех царств. Это ты, конечно, и сам помнишь.
– Я был уже женат, – сказал Ликомед, – и не поехал.
– Разумеется. А эти, наверное, были еще совсем юнцами. – Он одарил меня быстрой улыбкой и снова повернулся к царю.
– Мне посчастливилось прибыть раньше всех остальных женихов. Царь пригласил меня отужинать со всей их семьей: с Еленой, ее сестрой Клитемнестрой и их двоюродной сестрой Пенелопой.
– Пригласил! – фыркнул Диомед. – Так, значит, теперь называется у царей, когда ползаешь в зарослях папоротника и подсматриваешь за ними?
– Я уверен, что царевич Итаки так бы не поступил, – нахмурился Ликомед.
– К несчастью, именно так я и поступил, но благодарствую за то, что ты в меня так веришь. – Одиссей добродушно улыбнулся Ликомеду. – Как раз Пенелопа меня и поймала. Сказала, что уже час следила за мной и решила, что пора вмешаться, пока я не забрался в терновник. Разумеется, поначалу все пошло не совсем гладко, но затем Тиндарей сменил гнев на милость и пригласил меня погостить. За ужином я понял, что Пенелопа вдвое умнее своей двоюродной сестры и так же красива. Поэтому…
– Так же красива, как Елена? – прервал его Диомед. – И поэтому она в двадцать-то лет еще была не замужем?
Одиссей ответил ему очень мягко:
– Право же, какой муж будет умалять достоинства своей жены в сравнении с другой женщиной?
Диомед закатил глаза и снова принялся ковыряться в зубах кончиком ножа.
Одиссей снова повернулся к Ликомеду:
– Так вот, когда в разговоре выяснилось, что госпожа Пенелопа явно ко мне благоволит…
