Книга Песнь Ахилла, страница 73. Автор книги Мадлен Миллер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Песнь Ахилла»

Cтраница 73

Он поглядел на меня, и я увидел, какое воздействие на него оказали мои слова, увидел, как он борется с самим собой. Он сглотнул.

– Все, что хочешь, – ответил он. – Все. Кроме этого. Не могу.

Я взглянул в его прекрасное, каменное лицо и потерял всякую надежду.

– Если ты меня любишь…

– Нет! – Его лицо исказилось от напряжения. – Не могу! Если поддамся, Агамемнон будет посягать на мою честь, когда ему вздумается. Меня не станут уважать ни цари, ни воины! – Он задыхался, будто после долгого бега. – Думаешь, я хочу, чтобы они все погибли? Но я не могу. Не могу! Это я не позволю ему у себя отнять!

– Тогда поступи как-нибудь иначе. Отправь в битву хотя бы мирмидонян. Вместо себя пошли меня! Надень на меня свои доспехи, и я поведу мирмидонян в бой. Все подумают, что это ты!

Эти слова ошеломили нас обоих. Казалось, будто их сказал не я, а их сказали через меня – устами кого-нибудь из богов. Но я вцепился в них, как утопающий.

– Понимаешь? Ты не нарушишь клятву, но ахейцы спасутся!

Он уставился на меня.

– Но ты же не умеешь сражаться, – сказал он.

– Мне и не придется! Они так тебя боятся, что разбегутся, едва я покажусь.

– Нет, – сказал он. – Это слишком опасно.

– Пожалуйста, – цеплялся я за него. – Это не опасно. Все получится! Я даже приближаться к ним не буду. Со мной будет Автомедон и все мирмидоняне. Если ты не можешь сражаться, так не сражайся. Но спаси их хоть так. Позволь мне сделать это. Ты ведь сказал, что сделаешь все, чего я хочу.

– Но…

Я не дал ему договорить:

– Только подумай! Агамемнон будет знать, что ты ему не покорился, зато воины вновь тебя полюбят. Не будет славы более великой, чем твоя… Ты всем докажешь, что один твой призрак сильнее всей рати Агамемнона. – Теперь он меня слушал. – Их спасет твое могущественное имя, а не твое копье. Потом все будут смеяться над тем, какой Агамемнон слабак. Понимаешь?

Я смотрел ему прямо в глаза и видел, как он постепенно – шаг за шагом – уступает мне. Он представлял себе все это: троянцев, в ужасе бегущих от его доспехов, победу над Агамемноном. Воинов, с благодарностью падающих к его ногам.

Он вскинул руку.

– Поклянись, – сказал он. – Поклянись, что если пойдешь в битву, то не станешь сражаться. Ты останешься в колеснице вместе с Автомедоном и пропустишь мирмидонян вперед.

– Да. – Я сжал его руку. – Конечно. Я же не безумец. Я хочу их напугать, только и всего. – Я был выжат досуха, голова шла кругом. Я нашел выход из бесконечных коридоров его гордыни и ярости. Я спасу воинов, я спасу его от самого себя. – Разрешаешь?

Он еще немного помешкал, вглядываясь в меня своими зелеными глазами. И затем, медленно, кивнул.


Стоя передо мной на коленях, Ахилл застегивал на мне доспехи, и пальцы его двигались так проворно, что я не мог за ними уследить, только чувствовал, как быстро, рывками затягиваются на мне ремни. Постепенно он сложил меня целиком: бронзовый нагрудник и притиснутые к телу поножи, кожаные птериги. Одевая меня, он тихо и торопливо давал мне бесконечные наставления. Мне нельзя сражаться, нельзя делать и шагу от Автомедона и остальных мирмидонян. Нельзя выходить из колесницы, при первой опасности – нужно бежать, можно гнать троянцев до самой Трои, но сражаться с ними там – нельзя. И самое главное, самое главное, мне нельзя даже приближаться к стенам города и засевшим на них лучникам, которые отстреливали таких вот подошедших слишком близко ахейцев.

– Теперь все будет по-другому, – сказал он. – Не так, как со мной.

– Знаю. – Я подвигал плечами. Доспехи были жесткими, тяжелыми, неподатливыми. – Я как Дафна, – сказал я ему, мол, оброс новой кожей, будто корой лавра.

Он не засмеялся и в ответ протянул мне два копья с начищенными, сверкающими наконечниками. Я взял их, и кровь зашумела у меня в ушах. Он снова говорил, снова стал давать советы, но я его уже не слышал. Я слушал грохот своего нетерпеливого сердца. Помню, что сказал ему:

– Поторопись.

И наконец – шлем, скрывший мои темные волосы. Ахилл развернул ко мне отполированное бронзовое зеркало. Я во все глаза глядел на себя в доспехах, которые знал как свои пять пальцев: на гребень шлема, на посеребренный меч у пояса, на перевязь с пряжками из чеканного золота. Все такое привычное, такое узнаваемое. Только глаза по-прежнему были моими – больше, темнее, чем у него. Он поцеловал меня, окутав нежным, распахнутым теплом, дохнув сладостью мне в горло. Затем он взял меня за руку, и мы вышли к мирмидонянам.

Они уже выстроились перед шатром, внезапно устрашающие в своих доспехах – ряды металла сверкали, будто яркие крылья цикад. Ахилл подвел меня к колеснице, запряженной тройкой лошадей – не сходи с колесницы, не бросай копья, – и я понял, он боится: вступи я вдруг в битву – и выдам себя.

– Все со мной будет хорошо, – сказал я ему.

И отвернулся – нужно было взойти на колесницу, ухватить поудобнее копья, получше встать.

У меня за спиной Ахилл произнес короткое напутствие мирмидонянам, махнув рукой в сторону дымящихся кораблей, клубов черного дыма, бурливой толчеи воинов, сошедшихся врукопашную возле деревянных остовов.

– Привезите его мне обратно, – велел он им.

Они закивали, застучали копьями по щитам в знак одобрения. Автомедон взошел на колесницу передо мной, взял поводья. Все понимали, зачем нужна колесница. Побеги я по берегу, и никто не примет мою поступь за его.

Лошади фыркали и всхрапывали, чувствуя руку колесничего. Колеса чуть дрогнули, и я пошатнулся, громыхнул копьями.

– Обопрись на них, – сказал он. – Так будет легче.

Все ждали, пока я неуклюже перекладывал копье в другую руку, попутно скособочив шлем. Пришлось поправлять.

– Все будет хорошо, – сказал я ему.

Себе.

– Готов? – спросил Автомедон.

Я в последний раз взглянул на Ахилла, стоявшего – почти одиноко – возле колесницы. Я протянул ему руку, тот ее стиснул.

– Будь осторожен, – сказал он.

– Буду.

Нам было еще что сказать друг другу, но в кои-то веки мы ничего не сказали. Будет еще время для разговоров – вечером, и завтра, и потом еще столько дней. Он отпустил мою руку.

Я повернулся к Автомедону.

– Готов, – сказал я ему.

Колесница покатилась, Автомедон направил ее к утоптанной полосе песка вдоль прибоя. Добрались – и ход стал ровнее, колеса закрутились проворнее. Набирая скорость, мы повернули в сторону кораблей. Ветер вцепился в гребень шлема, я знал, что конская грива теперь струится за мной по воздуху. Я вскинул копья.

Автомедон низко пригнулся, чтобы меня все заметили первым. Из-под бешено крутящихся колес летел песок, за нами с грохотом мчались мирмидоняне. Я тяжело задышал и вцепился в древки копий так, что заныли пальцы. Мы пролетели мимо пустых шатров Идоменея и Диомеда, миновали излучину берега. И вот наконец – первые горстки воинов. Я видел их лишь мельком, зато слышал крики узнавания, внезапной радости:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация