Брр, неприятным было то общение.
— Надо поговорить. — Вера смотрела тяжело, неприветливо. — Впустишь?
— Входи. — Настя тяжело вздохнула и распахнула дверь.
Вера разулась, прекрасно зная, что Настя не терпела, когда по дому ходили в уличной обуви. Поискала глазами гостевые тапки, которыми прежде пользовалась. Не нашла. А Настя их выбросила, вот так! И пошла босиком следом за бывшей невесткой в кухню.
— Чай будешь? — спросила Настя. — Или кофе?
— Что? — Вера рассеянно рылась в своей сумочке, подняла на нее взгляд. — Если можно, кофе. Без молока, но с сахаром.
— Хорошо.
Настя принялась заряжать кофеварку. Спросила, не поворачиваясь:
— О чем хотела поговорить?
— Громов давно тебя допрашивал?
— Громов…
Ей тут же сделалось зябко. Взгляд, которым Громов каждый раз ее награждал — обвинял, призывал к раскаянию, просто требовал написать признательные показания. Все равно какие, но признательные!
— Пару дней назад будто бы случайно ехал мимо моей работы. И решил пригласить меня выпить кофе. — Настя поморщилась. — От кофе я отказалась, разумеется. Но разговаривать с ним пришлось.
— Ты рассказала ему о том, что у тебя роман со спортивным инструктором?
Кофейная струя с громким шипением брызнула в кружку, заставив Настю вздрогнуть. Или это слова Веры так ее напугали?
— Что?
Она повернулась к бывшей золовке.
— Ты рассказала Громову, что на тот момент, когда Сашка был еще жив, ты закрутила роман со своим спортивным инструктором? — Вера улыбалась гадко, со значением. — И он обучал тебя приемчикам каким-то? Рассказала?
Настя потрясенно молчала, застыв с кофейной чашкой в руке.
— А что, как-то ты избила Сашку до синяков и угрожала убить, рассказала?
— Что за бред, Вера!
Настя с грохотом поставила перед ней кофе, расплескав часть на стол. Бывшая золовка тут же благоразумно подобрала широкие рукава яркой трикотажной кофты.
— Ничего не бред. Справку о побоях видела.
— Да ну! Где? Где видела?
— Брат показывал. У меня же потом и оставил. У меня она. — Вера часто покивала в подтверждение своих слов. — С соседкой твоей говорила. Она подтвердила, что ты орала на всю лестничную клетку, что убьешь его. И после этого он вышел от тебя с окровавленным лицом. Разве нет?
И зачем только она впустила эту женщину в свой дом? Настя со вздохом подошла к окну, снова взобралась с ногами на подоконник.
— Что ты хочешь от меня, Вера? — спросила она после паузы. — Денег у меня нет, если ты собралась шантажом из меня их выудить.
— Не собиралась. — Вера пригубила кофе.
— Квартиру тоже на тебя не перепишу, если ты за этим.
— Нет. У меня уже есть квартира. Не такая большая, как твоя, но тоже достаточно просторная.
— Тогда зачем ты здесь? Чтобы сказать мне, что ты знаешь? И чтобы я потом жила в страхе от того, что ты знаешь? Безумие какое-то! И уж если ты тут за этим, то я тоже имею тебе кое-что рассказать.
И она рассказала. Во всех подробностях о том, как Сашка неоднократно пытался посвятить ее в свои тайны. И как она закрывала уши руками, чтобы его не слышать. Как напевала громко. Но кое-что ей все же удавалось расслышать. Особенно в последний его визит.
— Когда он явился ко мне после дикого ресторанного скандала, который устроил.
— И после этого его никто больше не видел, — закончила за нее Вера.
— Да. После того, как он вышел отсюда, он сюда больше не возвращался.
— Он потом больше никуда не вернулся, — поддакнула Вера вполне миролюбиво, потрясла в воздухе опустевшей чашкой. — Хороший кофе, Настя.
— Спасибо.
— И к слову, эти тайны все мне давно известны. Я ушей не закрывала, когда мой братец со мной откровенничал. — Вера брезгливо поморщилась на кофейную кляксу на столе. — Дай тряпку, что ли. Глаза не глядят.
Настя слезла с подоконника, вытерла стол, села напротив Веры.
— Что ты хочешь, Вера? Зачем ты здесь?
— Все его тайны я знаю, — повторила она, словно не слышала вопроса. — Но рассказать об этом никому не могу. Так же, как и ты. Не могу пойти в полицию. Не могу призвать к ответу. Так же, как и ты.
— А мне это и не надо! — фыркнула Настя.
И подумала про себя, что была уже счастлива, когда отделалась от этого семейства. Думала, что отделалась.
— Но зато мы с тобой можем хорошо заработать на другом. А заодно получить и моральное удовлетворение.
Вера порылась в сумочке, вытащила крохотный предмет, обернутый в пищевую пленку, и положила его в центр стола.
— Вот!
— Что — вот? Что это?
— Флешкарта с фотоаппарата.
— Это я вижу. Что на ней?
— А на ней запись. О-очень интересная запись, порочащая очень влиятельного господина, активно лезущего во власть. Она совершенно случайно оказалась у меня в руках. И вот теперь я хочу распорядиться этим правильно. Я хочу очень выгодно ее продать.
— Мне?! — Настя вытаращила на нее глаза. Качнула головой. — Мне это не нужно точно! Я вообще против чужих секретов, я говорила.
— Я хочу это продать тому самому влиятельному лицу, которое активно лезет во власть. Но одной мне как-то страшновато. И я хочу, чтобы ты мне в этом помогла.
— Я?! — Настя даже осипла от возмущения. — Вера! Ты совсем свихнулась?! Я не стану ничем таким заниматься!
— Станешь, Настенька.
Вера нарочно назвала ее имя с той самой интонацией, с которой на ранних стадиях их отношений выговаривал ее имя Сашка. Настя, помнится, от этого млела. И думала, что он ее любит. И даже боготворит. Дура!
— Интересно знать, откуда такая уверенность? — фыркнула Настя, покраснев до кончиков ушей.
— А у тебя просто нет выбора. Либо ты меня страхуешь, либо я сливаю все про тебя Громову. Скажу сразу, что деньги, при удачном стечении обстоятельств, делим тридцать на семьдесят.
Вера снова сунулась в сумку и достала оттуда сложенный вчетверо лист, исписанный мелко и густо. Посмотрела на Настю с легкой улыбкой и проговорила:
— А теперь внимательно слушай мой план…
Глава 10
Пашка объявился на третий день ее возвращения на малую родину. Просто постучался в дверь поздним вечером и застыл с несчастной, виноватой мордой на пороге.
Варя с мамой как раз сели ужинать.
Нажарили картошки с грибами, наделали салата. Сварили огромную курицу, решив из бульона на утро наделать домашней лапши.
