— На улице что происходило?
— Да ничего особенного. Я его оттолкнул от входа, он упал. Встал, снова полез. И еще раз, и еще. Пришлось дать в зубы. Неверный ход, конечно. Директор мне потом это в упрек поставил. У парня шарф упал на землю. Я его ногой поддел. И снова замахнулся. Но он удрал.
— Куда?
— В такси сел и уехал. Куда, не знаю.
— Хорошо… — Виталий снова вцепился в свой подбородок, голова его была опущена, словно он пытался отыскать что-то под своими ногами. — Скажите, Гоша, в тот момент там был кто-то еще?
— Когда?
— Когда у входа все это происходило?
— Ну, были какие-то люди. Кто-то вышел курить. Кто-то из любопытства. Ахал кто-то за спиной. Скажу сразу… — Гоша сжал пальцы в замок, легонько хрустнул. — В тот момент никого не видел. И не помню. Но если интересно, можете посмотреть.
— Где?!
— У меня есть запись с камеры, которая над входом. Мне ее директор подарил на память, так сказать. Как нельзя поступать с посетителями. В назидание, типа. Но это тоже небесплатно. Поймите… Я на мели…
Запись Гоша продал недорого. Виталий, даже не взглянув, что на ней, согласился заплатить.
— Последний вопрос, Гоша, — сказал Виталий, когда Гоша уже провожал их до машины.
— Да, слушаю, — он стал более словоохотлив после того, как Виталий заплатил ему во второй раз.
— Когда Сугробов скандалил в зале, кто еще слышал его слова? Это как-то отразилось на записях с камер?
— А почему вы спрашиваете?
— У меня есть показания человека, который видел репортаж, где Сугробов отчетливо произнес некие слова. А я, сколько ни смотрел и ни пересматривал, ничего такого не увидел.
Гоша замер возле их машины, задумался, задирая голову к темному небу. Потом неуверенно произнес:
— Даже не знаю, что сказать, чтобы не соврать. Все записи я не просматривал. Репортажи почти не смотрел. Зачем? Я все и так видел. Даже был участником. Повторюсь: этот парень ничего толком не сказал. Какие-то фразы. Обрывки фраз. Но что характерно… — он поднял руку с выставленным указательным пальцем. — Наш важный гость его отлично понимал.
— С чего вы решили?
— Потому что он отвечал ему так же. Обрывки фраз. Намеки. И ничего более. Да… Они отлично поняли друг друга.
Глава 16
Воскресный вечер для Громова закончился весьма неудачно.
Сначала это был бесполезный визит на адрес Веры Сугробовой. Ее не оказалось дома. И никто из соседей не знал, где она может быть. Не видели ее уже пару дней. А почему у нее выключен телефон, они понятия не имели. Не настолько были близки, чтобы звонить ей. Вера вообще, с их слов, была необщительна и высокомерна. Здоровалась через раз. С какой стати им ей звонить? Если только она залила бы их или оставила мусор на лестничной клетке. Но она ни того, ни другого не делала. Просто не всегда здоровалась, и все.
Громов разозлился на себя. Возомнил себя великим прагматиком, понимаешь. Решил, что сможет сэкономить время, чтобы завтра в рабочие будни не тащиться через весь город по пробкам. Получил щелчок по носу.
Потом случился ливень, под которым он промок до нитки, всего лишь добежав от своей машины до своего подъезда. На небе за десять минут до этого не было ни облачка. Откуда?!
Он промок и запачкал замшевые мокасины и край чистых джинсов, которые надел по возвращении с дачи Вишняковых. И вообще он уже успел помыться по возвращении, а теперь надо было снова лезть в ванну. А горячей воды не было. Ее они с женой грели сегодня в большой алюминиевой кастрюле. Воду в выходные отключили на плановый ремонт, даже не предупредив. Они вернулись, а из крана горячей воды — ни капли. И теперь что? Снова греть воду, снова лезть в ледяную ванну?
Но самый неприятный сюрприз ждал его на пороге собственной квартиры.
Кошка! Кошка и теща! Обе встречали его, промокшего насквозь. Одна — злобным шипением, вторая — отвратительной ухмылкой.
— Жена спит, а он мотается непонятно где, — проговорила теща, стоя на пороге его квартиры уже в обуви. — На вот, держи. Она орет и орет без своей хозяйки. Достала уже.
О том, что он не является хозяином этого животного, теща не вспомнила. Послала ему воздушный поцелуй и смылась. Кошка принялась орать уже с ним. Пришлось тихонько запустить ее к жене в спальню. Пусть жена разбирается с ней сама. А заодно и со своей мамой, которая не выполнила обещание и притащилась воскресным вечером к ним.
Кстати, а откуда у нее ключи от их квартиры?
Громов кое-как вымылся в тазу, поставил на огонь чайник и задумался.
Где может быть Вера Сугробова? Почему ее телефон выключен? Он звонил ей на работу, и там сказали, что выходить ей завтра утром. Субботу и воскресенье она отдыхала. Выходные совпали. На пятницу она брала отгул. Сказала, что что-то важное. Конкретики никакой.
Где носят черти одинокую тридцатипятилетнюю даму не очень привлекательной внешности, обладающую скверным характером и имеющую в бывшем родстве невестку, которую Громов подозревает в убийстве ее брата?
В час ночи ее телефон по-прежнему был выключен. И домашний телефон тоже молчал. Вера, даже если она и была дома, трубку не сняла.
Громов вымыл мокасины, затер испачканные понизу штанины джинсов. И, выдворив кошку из спальни на балкон, полез в постель к жене.
Привалившись к ее теплой спине, он, засыпая, подумал, что утро вечера мудренее. И завтра он с Верой непременно созвонится.
Утром они проспали. Жена не завела будильник, потому что уснула рано и понадеялась на него. А он…
— Малыш, ну ты же всегда отвечаешь за подъем, — пытался он оправдаться, прыгая на одной ноге, стараясь попасть в штанину.
— Еще и воды горячей нет! — стонала жена, бегая по квартире как заполошная курица. — Как же я… Мне же голову надо мыть… Ну, Громов… Это подстава, так подстава!
Тут еще обнаружилось, что кошка, запертая Громовым на балконе, нагадила. И жена с разбегу налетела на ее дерьмо.
— Откуда она тут?! — завизжала она, пиная любимое животное.
— Твоя мама вчера привезла вечером.
— Она же обещала! Как так?!
Она схватилась за телефон и десять минут потратила на то, чтобы выяснить отношения с необязательной матерью.
— Я ей это припомню, — прошипела жена, закончив разговор.
— Малыш, мне надо уходить.
Громов уже топтался на пороге. Жена по-прежнему бегала по квартире в одной пижаме.
— Я вызову тебе такси, хорошо? Просто я не успеваю тебя отвезти.
— Да поезжай уже, — отмахнулась она.
Рассеянно подставила ему щеку для поцелуя и тут же поспешила в кухню, где загремела крышкой кастрюля с закипевшей водой.
