— Что за история? — не унимался старший лейтенант.
Он так разнервничался, что принялся щипать хлебную горбушку. Отщипнет и в рот, отщипнет и в рот. Сам даже не замечал, кажется.
— Это даже не история, а бредни. Веркины бредни. — Григорий поскреб заросшую щетиной шею. — Она как-то в гараж пришла одна. То ли отец ее послал за картошкой, то ли еще зачем. Не уточнялось. Она пришла. Гараж отперла. Полезла в подвал. И через минуту с визгом выскочила. Глаза бешеные. Орет. Лицо бледное. Я к ней с вопросами. Что, говорю, случилось? А она орет — привидение — и пальцем тычет на гараж.
— Вы не заходили внутрь? Не смотрели, что ее так напугало?
У старшего лейтенанта даже горло, кажется, перехватило. Голос сиплый, задушенный. Какой впечатлительный!
— Нет, не заходил, — честно признался Григорий. И взгляд увел. — Оно мне не надо.
А вот тут он соврал. Потому что сам в тот день перепугался до чертей. И поспешил домой, к жене и детям. Потому что про эту семейку ходили разговоры всякие. Особенно про Сашку. Про его какие-то темные дела с «золотой молодежью».
— Чем же закончилась эта история? — дернул его за рукав теплой рубашки капитан.
— Да мне мужики потом рассказали, что она кое-как гараж закрыла и убежала. Потом отец явился. Долго в гараже сидел с закрытыми дверями. Вышел бледный, даже стошнило его вроде. Мужики с вопросами, а он: крысы развелись, говорит. И Верочку напугали. И ему чуть палец не отгрызли. Травил, говорит, да сам чуть не отравился.
— И вы поверили?
— А нам-то что! — фыркнул Григорий. — Крысы и крысы. Нам-то что! И хорошо, что потравил вовремя. Они не разбежались по соседям. И тихо потом стало.
— В каком смысле? — не понял интеллигент.
— В том, что Сашка перестал с дружками там торчать. А то постоянно там у них музыка, пьянки, девки. Нам-то что, мужикам. А вот женам нашим не нравилось такое соседство. И нас дома на привязи держали. Боялись, что молодежь на нас плохо повлияет. Моя Ленка просто по пятам за мной ходила. Караулила. Смешно, правда?
Гостям почему-то было не до смеха. Это он сразу понял. Интеллигент вышел из гаража и тут же принялся звонить кому-то. Капитан попросил Григория прибрать все со стола, особенно пустую бутылку и стаканы. И дождаться вместе с ними оперативной бригады.
— Я вам зачем? — от волнения он даже икнул.
И тут же вспомнил добрым словом свою жену. Вот кого всегда надо слушаться. Не свою свободолюбивую натуру, а умницу-жену. Сколько раз предупреждала: не сидеть допоздна в гаражах.
— Дождешься приключений на свою голову, — частенько шипела Лена, наблюдая за его сборами.
Накаркала!
— Понятым будешь, Григорий. Не переживай. К тебе никаких претензий. Ты и вон Владимир. Больше нам здесь никого не отыскать в такое время.
Слова капитана явились слабым утешением. Григорий вдруг вспомнил, что успел наболтать, и перепугался еще больше.
А вдруг полиция в самом деле найдет что-нибудь страшное в соседском гараже?! Там неделю назад что-то точно происходило. Он не видел ничего и никого, зато слышал много чего. Сильный стук какой-то, будто кто ломом в землю бил. Возня, шорохи, грохот снова.
Кто там был? Что делал? Он не знал и даже не догадывался. Тогда.
А сейчас вдруг на память пришли следы, которые он потом увидел у ворот Сугробовых. Следы были от мужских туфель. Носы узкие, каблук. Размер сорок третий точно. И еще пыль какую-то странную разглядел сбоку от ворот. Серая пыль, на цемент похожая.
Говорить им об этом, нет? Он запаниковал, громыхая складными табуретками и столом. Велено убрать, он уберет. А вот что делать дальше? Рассказывать или ждать, что они сами все обнаружат? А если нет? А если да?!
— Слышь, капитан, тут вот еще какое дело…
Григорий как раз вышел на воздух, покурить. Увидал, как дверь гаража в десяти метрах от них открылась и на улицу сунулась лохматая голова Пашки Семенова.
— Гриша, все в порядке? — крикнул он грозно.
— Нормально, Паша, — ответил он, махнув рукой с зажатой в ней сигаретой.
— Что за люди? — не успокоился Паша. — Помощь нужна?
— Менты, — прокричал Григорий. И вдруг понял, что ему остро нужна Пашина поддержка. — Подходи, брат.
— Ниче не взять?
В светлом треугольнике Пашкина ладонь поднялась до уровня его шеи и звонко по ней щелкнула.
— Возьми! — Григорий так обрадовался, что даже глаза увлажнились.
А он-то уж думал, что вечер пропал. Сейчас Пашка выпить принесет. Они дождутся, когда менты уедут, и под водочку, а Пашка других напитков не признавал, все обсудят. И обо всем вспомнят. Супа еще полкастрюли. Хлеб есть. Какие-то банки с закусками в подвале. Хватит до утра и еды, и разговоров!
Но все пошло не так, как соседи по гаражу распланировали. Пить им не позволили, пока работала оперативная группа. А потом они уже и сами не смогли. Их на пару выворачивало так, что казалось, глаза повыскакивают. Где-то в стороне блевал кто-то из полицейских. Григорий подозревал, что тот самый интеллигент, который и затеял все это страшное дело с раскопками.
Но кто же знал, что в подвале Сугробовых под тонким слоем бетона обнаружится целое кладбище?!
Глава 26
— Скоморохова Анна Ивановна?
От звука мужского голоса, прозвучавшего оружейным выстрелом, земля в клумбе, которую она обрабатывала, сделалась совсем близко. Она отчетливо увидела шустрого муравья, бегущего по комку чернозема. И почерневший стебель пиона у самого корня. Наверняка тля сгубила цветок. Надо уничтожить. Иначе сгубит всю клумбу.
Надо же, как все замечательно видно.
Она упала? Нет, кажется, нет. Она по-прежнему стоит на ногах. Только согнулась сильнее.
— Скоморохова Анна Ивановна? — Голос мужчины сделался раздраженным. — Будьте добры, распрямитесь.
Он приказывал, не просил. Она послушалась и встала ровно. Сдвинула на макушку широкополую шляпу. Лет той шляпе было много-много. Анна Ивановна всегда ее надевала летом, чтобы спасти свою голову от солнца.
— Да, это я, — она стащила с рук резиновые перчатки. — Извините, заработалась. Никому ведь дела нет до клумбы. А там, в пионах, обнаружились проблемы.
— Проблемы обнаружились у вас, Анна Ивановна.
Стоящего перед ней мужчину она знала. Он не раз говорил с ней. Очень неприятный тип. Откровенничать с ним она не захотела. Он бы все равно не понял.
Громов Илья Иванович. Товарищ капитан. Он занимался расследованием гибели Сугробова Александра, которого она видела одной из последних. Правда, об этом она пока никому еще не рассказывала. Не было особой нужды. Какой прок от того, что к ней прицепятся с вопросами? Станут таскать на допросы? Никакого прока.
