Итак, она звалась Варварой Пушкарской. И вполне могла после расставания с Шиловским наблюдать за ним и заметить счастливую соперницу. «Или все-таки несчастную?» – подумала Мирослава и запустила пальцы в густую шерсть Дона, примостившегося рядом с хозяйкой.
– Если бы ты знал, как я люблю тебя! – произнесла она вслух.
И тотчас рядом раздался голос Мориса:
– Надо же, а я и не догадывался об этом.
Мирослава рассмеялась. Морис стоял в дверях с тарелкой вымытой тепличной клубники. Он шагнул на крыльцо и уселся рядом. Дон повернулся к нему и одарил снисходительным взглядом прищуренных янтарных глаз.
– Знаю, знаю, что ты мой счастливый соперник, – отозвался Морис и ласково почесал кота за ухом, тот тихо замурлыкал.
– О чем задумались? – спросил Морис, ставя тарелку с клубникой на колени Мирославы.
– Планирую, что сделать завтра.
– И?
– Поеду-ка я к Варваре Пушкарской, посмотрю на нее, может, узнаю что-то полезное.
– А Пегова, Сайкова и Бердникова?
– И до них очередь дойдет.
Глава 4
Проснувшись утром, Мирослава подумала о том, что скоро зацветет липа и утопит в медовом аромате все окрестности. «Как хорошо!» – Она сладко потянулась, потом соскочила с постели, приняла душ и спустилась вниз.
Морис решил подать на завтрак овсяную кашу с курагой и изюмом.
– «Овсянка, сэр»? – произнесла она полуутвердительным, полувопросительным тоном.
Морис улыбнулся и расположился за столом напротив нее. Мирослава знала, что Морис считает овсянку одним из самых полезных продуктов, но сама она не испытывала к ней особой любви.
– Можно подумать, что я англичанка, – пробормотала она, зачерпывая первую ложку.
– Ну, во‐первых, не англичанка, а шотландка, – поправил он.
– Еще лучше!
– А чем вам не нравятся шотландцы? Я часто вижу у вас на столе томик Роберта Бёрнса.
– Поэзия и кухня – это разные вещи.
– Не скажите, – не согласился Морис. – И, между прочим, по словам Плиния Старшего, еще древние германцы готовили кашу из овса.
– Германцев вспомнил, – пробормотала она.
– А древние славяне считали, что овес исцеляет от всех болезней, а овсяный кисель на Руси был священным блюдом.
– Ладно, поняла, а что там во‐вторых? – спросила Мирослава.
– Да то же, что и во‐первых, – пожал он плечами. – Просто люди почему-то ошибочно считают, что овсянку по утрам едят англичане. А это совершенно не так. Овсянка – национальное блюдо шотландцев.
– Хоть англичанам повезло, – сделала вывод из сказанного Мирослава.
Морис улыбнулся:
– А, кстати, совсем недавно Шура с пеной у рта защищал Марию Стюарт и клеймил позором Елизавету Вторую.
– Вот и кормил бы Шуру овсянкой!
– Я пробовал, – улыбнулся Морис, – но он есть ее категорически отказался, заявив, что он не конь.
– А я, значит, лошадь, – хмыкнула Мирослава.
– Нет, вы Тигра. И, того и гляди, выпустите когти.
– Ладно уж, доела я твою овсянку. Ликуй и бей в литавры.
– Ешьте бутерброды с сыром и пейте чай.
– Еще проинформируй, что в сыре содержится кальций и он необходим для моего молодого организма.
– Чего говорить, – улыбнулся Морис, – вы и сами все знаете.
Через полчаса она уже мчалась по шоссе, вдыхая свежий воздух, еще не прокаленный солнцем.
Варвара Пушкарская жила в панельном доме одного из спальных районов. Мирослава про себя недоумевала, как девушка из такого скромного района могла попасть в столь дорогой ночной клуб. Ну что ж, скоро она это выяснит. К ее удивлению, на старой пятиэтажке стоял домофон. Волгина набрала номер квартиры со второго этажа.
– Кто? – спросил ее голос, принадлежащий, скорее всего, подростку.
– Почта.
Дверь открылась. Волгина поднялась на третий этаж и нажала на кнопку звонка квартиры Пушкарских. Через минуту она уже увидела в проеме двери девушку лет двадцати восьми в чистом, много раз стиранном халате и стоптанных домашних тапках. Она втыкала шпильки в ракушку из волос на затылке.
– Вам кого? – спросила девушка.
– Я хотела бы поговорить с Варварой Пушкарской.
– А вы, собственно, кто?
– Я детектив Мирослава Волгина, вот мое удостоверение.
– Странно, – проговорила девушка.
– Что странно?
– Какое дело может быть у детектива к моей Варьке.
– Мне просто нужно с ней поговорить.
– Проходите. Она в своей комнате.
– А вы родственница Варвары?
– Я ее родная сестра Лидия Пушкарская.
– Очень приятно.
Они дошли по коридору до закрытой двери. Лидия постучала в дверь.
– Варя, тут к тебе пришли.
– Кто?
– Детектив.
– Кто?!
Дверь открылась, и Мирослава увидела худенькую девушку болезненного вида.
«Неужели это та самая Варвара, что развлекалась в клубе с Шиловским? – подумала она недоуменно. И вдогонку, уже мстительно: – Ну, всё! Если Митяев меня обманул, подсунув не тот адрес, я оторву ему голову».
И, обратившись к девушке, проговорила:
– Я детектив Мирослава Волгина. У меня к вам конфиденциальный разговор.
– Я оставлю вас ненадолго, – прозвучал за спиной Мирославы голос Лидии.
А Варвара, с удивлением глядя на детектива, пригласила:
– Проходите, пожалуйста.
Мирослава прошла в скромно обставленную, узкую комнату. Единственной ценной вещью в ней был ноутбук. Волгина поискала глазами, куда бы присесть, и опустилась на краешек стула, заваленного журналами и газетами.
– Ой, простите, – воскликнула Варвара и переложила всю груду на постель. – Вы сказали, что вы детектив, – обернулась она к Мирославе.
Волгина кивнула.
– Но я не понимаю, что может хотеть от меня полиция, – растерянно проговорила девушка.
– Я не полиция, – поправила Волгина, – я частный детектив.
– Тем более…
– Я хочу поговорить с вами о том вечере в ночном клубе.
– Нет! – закричала девушка и резко вскочила с кровати, на которую только что присела.
– Что нет? – удивилась Мирослава.
– Я не хочу об этом говорить!
– Почему?
