– Он не объестся? – спросила Мирослава у Мориса.
– Не должен…
– Какое это за сегодняшний вечер?
– Четвертое.
– Тогда хватит, убери блюдо.
Морис послушно убрал блюдо с пирожными в холодильник.
– Нет, один вред от тебя! – не выдержал Шура и метнул в Мирославу сердитый взгляд.
– Шура, – неожиданно сказала она, – вот если бы на меня кто-то покусился, что бы ты сделал?
– Пристрелил бы из табельного оружия, – не раздумывая, ответил он.
– Спасибо тебе, – улыбнулась она.
– За что?
– За то, что ты меня так любишь.
– Я-то люблю, – вздохнул он, – но последнее время все чаще замечаю, что без взаимности.
– Ты ошибаешься, мой маленький!
– Ну вот.
– Слушай, Шур, расскажу тебе как следователю…
– Рассказывай. – Наполеонов тут же подобрался и навострил уши.
– Я к этому времени уже переговорила со всеми Решетниковыми – отцом, братьями и даже со свояком Марины Солодовниковой.
– И что?
– Пусто.
– Вот и полиции ничего узнать у них не удалось.
– Потом я пообщалась с теми парнями, с которыми Солодовников шел в свой последний день. Выяснилось, что Артем всегда спешил, чтобы не пропустить автобус, отходящий в Новое городище.
Наполеонов кивнул.
– Но в тот день с ними не было еще одного человека. Григория Томилина. Обычно он ходил с ними, но в тот день находился в отпуске.
– Ты подумала, что он причастен к убийству Шиловского?
– Была у меня такая мысль. Ведь Томилин дружил с Солодовниковым с детства и был к нему очень привязан.
– Алиби у него.
– Да. Еще я хотела узнать, не было ли у Артема до женитьбы девушки.
– И что?
– Была. Но она вышла замуж и живет в другом городе.
– Мы о девушке не подумали, искали любовницу.
– И не нашли?
– Не нашли.
Мирослава допила чай и стала гладить кота.
– Слав, замкнутый круг какой-то получается, – жалобно проговорил Наполеонов.
– Завтра хочу еще с соседкой поговорить, что за квартирой матери Артема приглядывает.
– А чего сегодня не поговорила? Ты же там была.
Мирослава замялась, а потом все-таки сказала:
– Я не хотела, чтобы Томилин узнал о моем желании наведаться к соседке.
– Почему?
– Сама не знаю, – призналась она.
– Опять интуиция? – ухмыльнулся Наполеонов.
– Можно сказать и так, – вздохнула она и добавила: – Вы как хотите, а я ухожу к себе.
– Уже спать? – удивился Наполеонов.
– Может, и не спать, но мне нужно побыть одной.
– Нужно, так иди, а мы еще посидим, да, Морис? – обратился он к Миндаугасу.
Тот согласно кивнул.
– Может, партию в шахматы?
– Можно и в шахматы, если ты поможешь убрать мне со стола.
– Ну и эксплуататоры же вы со Славкой, – пробурчал Шура, однако принялся таскать грязную посуду в мойку.
А Мирослава направилась в свою комнату. Дон спрыгнул с кресла и, высоко подняв хвост, развевающийся как флаг на башне, поспешил за ней.
Глава 7
Мирослава проснулась рано. Утро только-только начало осторожно прохаживаться на цыпочках первых, почти прозрачных лучей, как она открыла глаза. А через полчаса уже спустилась вниз.
Морис умудрился услышать ее шаги и скоро тоже был на кухне.
– Вы чего так рано? – спросил он.
– Шура еще спит?
– Спит. Вы же знаете, что он просыпается по будильнику. А вам чего не спится?
– Я хочу успеть в город пораньше.
– Зачем?
– Не знаю… Но мне надо так подгадать, чтобы рабочие ушли на смену, офисные служащие меня не интересуют.
– Потому что их нет среди знакомых Солодовникова.
– Ну почему нет, – улыбнулась Мирослава. – Свояк Артема как раз в офисе работает.
– Он не в счет.
– Почему? – округлила глаза Мирослава.
– Потому, что он там не живет.
– Это верно.
– Но ведь соседи в это время могут еще спать.
– Пожилые люди встают рано.
– А вам нужны именно пожилые?
– На этот раз да.
– Напечь оладий?
– Нет. Я съем парочку бутербродов и поеду.
– Но только не перекусывайте в городе, я приготовлю хороший обед.
– Уговорил, – улыбнулась она и налила кипяток из закипевшего чайника в фарфоровый, сполоснула его и заварила чай с жасмином. Морис тем временем уже выложил на столе горку бутербродов и решил позавтракать с Мирославой за компанию.
– Чем ты будешь кормить Шуру? – спросила Мирослава.
– Там осталось жаркое, подогрею его, сделаю ему бутерброды с сыром и выдам парочку пирожных.
– А салат?
– Так он и будет жевать утром салат, – фыркнул Морис.
Шура и в самом деле не был любителем овощей, предпочитая мясное и печеное. Но трудами его мамы Софьи Марковны и Мориса с Мирославой овощи все-таки попадали в желудок следователя и, надо думать, приносили ему посильную пользу.
Проснулся Наполеонов в ту самую минуту, когда «Волга» Мирославы выезжала за ворота.
Наполеонов бросился к окну, распахнул его настежь и закричал:
– Слава! Куда ты?! Погоди!
Но крик его оказался воплем вопиющего в пустыне. Раздосадованный, он спустился вниз и напустился на Мориса:
– Куда это она умчалась в такую рань?
– По делу, – отозвался Морис бесстрастно.
– По делу, – передразнил его Шура, – и как это у вас все складно выходит, прямо двое из ларца, – пробурчал он недовольно и направился в ванную.
Когда плотно позавтракавший Наполеонов покидал пределы коттеджного поселка, Мирослава уже въезжала в город. Транспорт еще не успел запрудить дороги, и она довольно скоро добралась до места. Въезжать во двор не стала, оставила «Волгу» у обочины и решила обойти двор, где жил когда-то Солодовников, по периметру.
Сначала она не заметила ничего необычного, но потом под ноги ей выкатился какой-то шар. Она сначала даже подумала, не ежик ли это из лесочка. Но шар оказался рыжим и мохнатым, и, когда он развернулся и гавкнул, Мирослава поняла, что это щенок.
