– Ксения, я хотела бы встретиться с вами…
– Допустим… – было ей ответом.
– В «Старой кофейне» в час дня.
– Ну, что ж, пусть будет так, – отозвалась Ксения и, не прощаясь, отключила связь.
«Интересно, как она собирается меня узнавать? – с улыбкой подумала Мирослава. – У меня-то есть ее фотография, а у нее моей нет». Благодаря Морису, который скачал из интернета и отсканировал фотографии всех действующих лиц этой трагедии, Мирослава могла опознать каждого из них.
Возвращаться домой не имело смысла, поэтому Мирослава поехала на набережную. Оставив машину на стоянке, не спеша спустилась сначала на бульвар, утопающий в зелени, а потом и вниз, где за парапетом медленно катила свои волны Волга и на золотистом песке пляжа играла в волейбол молодежь.
Она вспомнила о том, что Наполеонова трудно было оторвать от этого зрелища. Шура мог смотреть на игру любительских команд часами. Самому играть в волейбол ему мешал его рост, всего-то сто шестьдесят пять. Зато ни в чем другом рост Наполеонову не мешал.
Взглянув на часы, Мирослава направилась к лестнице. Она хотела подъехать к кофейне заранее и высматривать Шиловскую на подходе, так как в самой кофейне царил полумрак и только язычки свечей на столиках давали возможность собеседникам видеть друг друга. Да и то неясно…
Мирослава едва успела занять свой пост напротив музейной башни с часами, как на стоянку въехала белая «Ауди» и из нее грациозно вышла Ксения Шиловская. «Видно, тоже решила приехать заранее, – подумала Мирослава, – интересно, почему не перезвонила и не спросила, как сможет меня узнать».
Ксения оперлась на свою машину и замерла.
«Ага, пребывает в уверенности, что я узнаю ее первая. Ну что ж, так тому и быть».
Мирослава подошла к Шиловской и представилась:
– Я Мирослава Волгина.
Шиловская окинула ее быстрым взглядом и улыбнулась.
– Ну а мне, думаю, представляться не надо. Вы и так знаете, кто я.
– Совершенно верно, – ответила Мирослава улыбкой на улыбку, – зайдем вовнутрь. – Она кивнула в сторону кофейни.
– Да, лучше скрыться, – согласилась с ней Ксения, – а то стоим здесь как три тополя на Плющихе.
– Два, – поправила ее Мирослава.
Шиловская пожала плечами и первой направилась ко входу в кофейню. Она заняла столик подальше от входа и окон.
– Вы чего-то опасаетесь? – спросила присоединившаяся к ней Мирослава.
– Не хотелось бы встретить здесь знакомых, которые донесут мужу, что я с вами встречалась.
Волгина кивнула. Хотя в их встрече не было ничего особенного, Ксения могла поступать так, как считала нужным. Девушки заказали кофе и пирожные. После чего Шиловская внимательно, насколько это было возможно, посмотрела на Мирославу и сказала:
– Приступайте.
– К чему?
– К допросу, – вздохнула та.
– Вы шутите, – тихо рассмеялась Мирослава, – я частный детектив, и у меня нет права вас допрашивать. Я только хотела поговорить с вами, и то, если вы не возражаете.
– Я не возражаю, – тихо отозвалась Ксения.
– Скажите мне, пожалуйста, откровенно, каким, с вашей точки зрения, был Константин.
– Откровенно? – переспросила Ксения и, не дождавшись подтверждения от Мирославы, ответила: – Если откровенно, то он был отвратительным! – выпалила она. – И не только с моей точки зрения, а вообще! То есть объективно!
– Так вообще или объективно? – уточнила Мирослава.
– Понимайте, как хотите! Но Костя был таким подлецом, что второго такого и Диоген со своим фонарем не нашел бы.
– Он вроде искал настоящего человека… – невольно улыбнулась Мирослава.
– А нашел бы в лице Кости настоящего негодяя!
– А ваш муж знал, что вы думаете о его сыне?
– Скорее догадывался. Эдик не дурак. Но вслух я своих мыслей не озвучивала и не искала стычек с Константином.
– А он с вами?
– Поначалу он был не в восторге от женитьбы своего отца на мне. Разговаривал со мной через губу. Но потом Эдик, наверное, сделал ему внушение или, скорее всего, пригрозил лишить материальной помощи.
– Почему вы так думаете?
– Потому что Костик стал сама любезность.
– Понятно. Но вернемся к характеристике личности самого Константина.
– Вернемся, – без особой радости согласилась Ксения.
– Вы сказали, что с точки зрения любого человека он был негодяем. Скорее всего, так не думали его друзья.
Ксения презрительно фыркнула.
– А его няня считает Константина чистым и непорочным ангелом.
– А что вы хотите от няни? – удивилась Шиловская. – Для Евгении Степановны на Костике свет клином сошелся! – И тяжело вздохнув, она добавила: – Говорят же: «Понравится сатана, не надо ясного сокола».
– Так это о любви девушки, женщины к мужчине.
– А материнская любовь вообще слепа! – не согласилась с детективом Ксения.
– Однако Белова Константину не мать.
– По мне так больше, чем мать.
– Ну, что ж, возможно, вам виднее.
Ксения задумчиво кивнула.
– А вы знаете, – сказала Мирослава, – Евгения Степановна очень тепло о вас отзывалась.
– Вот и слава богу!
– Почему? – озадаченно спросила Мирослава.
– Потому что на самом деле Евгения Степановна чистый клад! И я очень надеюсь, что она со временем переедет к нам. – И добавила: – Она ведь не только Костю вырастила, но и Эдика. И, как видите, совсем с другим результатом!
– Вы думаете… – спросила Мирослава недоверчиво, а про себя подумала: «Яблоко от яблони недалеко падает».
Точно угадав ее мысли, Ксения бросила на детектива нерешительный взгляд и все-таки решилась сказать:
– Эдик на самом деле не такой плохой, каким он иногда кажется.
«И эта милая девушка только что недавно говорила мне о слепоте любви», – подумала Мирослава печально.
– Нет, правда, правда, – попыталась переубедить ее Шиловская.
– Зачем же тогда он хочет найти убийцу своего сына? – неожиданно резко спросила Мирослава.
– Так он же отец… – тихо обронила Ксения.
– Отец подлеца! Высокий титул.
– Не надо так, – жалобно попросила Шиловская.
– Простите. – Мирослава поняла, что переборщила.
– Я знаю, – тихо продолжила Шиловская, – вы внутренне на стороне того, кто покарал Костю. Я, может быть, и сама на его стороне, но…
– Но?
– Эдик же мой муж! – Ксения подняла глаза на детектива, и Мирослава даже при неровном свете язычков свечей заметила, что глаза эти наполнены слезами.
