– Простите, – еще раз извинилась Мирослава, – я не хотела вас обидеть.
– Вы и не обидели. Просто сердцу больно. – Ксения опустила голову.
– Ваш муж сильно переживает?
Шиловская кивнула.
– По-человечески это понятно. Нелегко терять единственного сына.
– Не единственного, – еле-еле прошептали губы Ксении. Но Мирослава все-таки ее услышала.
– У Шиловского есть еще дети?
– Пока нет. Но будут…
– Вот как?
– Я беременна. УЗИ показало, что будут двойняшки, мальчик и девочка.
– Поздравляю, – искренне поздравила ее Мирослава.
– Теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы Евгения Степановна вернулась?
– Догадываюсь, – задумчиво проговорила Мирослава и спросила: – А вы уверены, что вам нужна именно такая няня?
– Уверена, – улыбнулась Ксения и добавила: – Но я вовсе не собираюсь спихивать на нее своих детей. Воспитывать их я буду сама. Просто на первых порах мне нужна ее помощь.
– А ваша мама?
– Мамы нет. Я детдомовская.
– Простите.
– Ничего. У нас был не такой плохой детдом, как последнее время показывают по телевизору. Материнской ласки, конечно, не хватало, но все воспитатели и директор были нормальными людьми и относились к нам с сочувствием и пониманием.
«Хоть в этом повезло девочке», – подумала Мирослава.
– Поэтому я хочу иметь большую, счастливую семью. Понимаете?
– Понимаю. А Эдуард Бенедиктович знает о двойняшках?
– Нет пока.
– Думаю, самое время ему об этом сказать.
– Я тоже так думаю. – И, предугадав вопрос Мирославы, зачем она так долго скрывала свою беременность, Ксения сказала: – Я все не решалась тревожить Эдика в его горе.
– Его горе станет намного меньше, если он узнает о детях.
Ксения кивнула и спросила:
– Можно я пойду?
– Конечно, – улыбнулась Мирослава, – не стоило и спрашивать.
– Ну, как же…
– До свиданья, Ксения.
– До свиданья. И спасибо вам.
Мирослава не стала спрашивать, за что она ее благодарит, просто помахала на прощание рукой. Она посидела еще примерно полчаса в полном одиночестве и невольно вспомнила, как заблуждалась в отношении Шиловской, услышав добрые слова о Ксении из уст Беловой. «Как все непредсказуемо на белом свете», – подумала она с легкой грустью.
Сама она и в людях, и в событиях искала предсказуемости, а в отношениях – закономерного развития. Она не любила сюрпризы, даже те, что обещали быть приятными. В отличие от своего героического прадеда-революционера, она предпочитала эволюцию, считая, что ее процесс всегда можно подкорректировать, не нанося вреда окружающим.
Вынырнув из своих мыслей, она позвонила Морису на сотовый.
– Я слушаю вас, – отозвался он.
– Шура не звонил?
– Нет, может, вам на сотовый…
– Нет, на сотовый не звонил. Тем более я его отключала, – оптимистично сообщила она.
– Можно посмотреть в пропущенных.
– Знаю, знаю, но мне лень. Вот приеду домой, ты и посмотришь.
Он тихо рассмеялся и сказал:
– Вот тут Дон интересуется, скоро ли вы приедете.
– Прямо-таки Дон?!
– Он, он, – быстро ответил Морис.
– Ой, как не хорошо сваливать собственное любопытство на безответного кота.
– Это он-то безответный?! – возмутился Морис.
– Ладно, надоело мне с тобой препираться. Я уже еду домой. Приеду и все расскажу.
Морис тем временем осторожно положил телефон рядом с собой и погладил дремавшего на его коленях кота.
– По-моему, ты все проспал, – сказал ему Миндаугас.
Кот потянулся, зевнул и спрыгнул на пол. Вскоре он уже выскользнул за дверь, и через пару минут Морис, выглянув в окно, увидел, что кот сидит на крыльце и не сводит глаз с ворот.
«Вот и верь после этого ученым, рассуждающим об инстинктах животных. Пожалуй, права Клавдия Ивановна Рукавишникова, говоря, что коты-то поумнее многих ученых будут».
Мирослава же вообще считала кота центром вселенной. И с ней уж точно лучше было не спорить.
Глава 12
Еще только-только начало светать, как зазвонил стационарный телефон. Морис решил не вставать, пребывая в уверенности, что сейчас не больше пяти утра.
Но телефон все звонил и звонил.
Поминая поименно всех чертей, обитающих под крышей Каунасского музея, Морис снял трубку.
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Позовите, пожалуйста, Волгину, это срочно!
– Может, вы представитесь?
– Ах да, Людмила Гвоздикова. Мирослава велела звонить мне в любое время.
– Почему бы вам тогда не позвонить ей на сотовый?
– Ха! Можно подумать, что я не звонила! Он отключен!
– Хорошо, подождите. – Морис помнил, что Мирослава говорила ему о Гвоздиковой как о близкой подруге Александры Калитиной, поэтому он решился потревожить ее сон в столь ранний час.
Стационарного телефона в комнате Мирославы не было, поэтому ей придется либо идти в его комнату, либо в приемную, либо в столовую. Дойдя до спальни Волгиной, он тихонько постучал в дверь. Никакой реакции. Морис постучал сильнее.
– Какого черта? – раздался сонный голос Мирославы.
– Я уже помянул всех каунасских чертей, так что не утруждайте себя, а идите поскорее к телефону.
– Куда? – изумленно спросила она.
– В любое место, где есть стационарный телефон, – хмыкнул Морис.
– Тогда я иду к тебе! – не осталась она в долгу. Но, натянув домашние брюки и футболку, спустилась все-таки в гостиную.
– Да, – проговорила Мирослава в трубку. – Потом удивленно переспросила: – Кто? – И, не удержавшись, добавила: – А вы смотрели на часы?
Морис не слышал, что ответил голос в трубке, но догадался по тому, с какой иронией Мирослава проговорила:
– Что, счастливые часов не соблюдают?
Потом она стала серьезной и говорила только «да» и «хорошо». Потом попрощалась с абонентом и повернулась к Миндаугасу.
– Морис, а что ты там говорил про каунасских чертей? – спросила она лениво.
– Ничего особенного, просто попросил вас не утруждать себя их перечислением.
Она фыркнула, а потом проговорила задумчиво:
– А ты знаешь, я никогда не была в Каунасе.
