Ирина только и успела спросить у Вити:
– Диму видел?
– Нет.
– Но он у них?
– Понятия не имею. Давайте сматывать отсюда удочки побыстрее.
Все были с этим согласны. Так что транспортировка Вады вниз в машину прошла в рекордно быстрые сроки.
Впрочем, вчетвером они без труда доволокли переодетую в мужскую одежду куклу до машины Грибовой, загрузились в нее и покатили в направлении, известном одной лишь Маше.
Именно она командовала теперь парадом.
– Тут повернуть направо. А тут прямо до ближайшего светофора. Опять направо! Налево! Стоп!
Это заветное «стоп» прозвучало часа через два с половиной. И последние сорок минут они тряслись по самой скверной дороге, которую только можно было себе вообразить.
– Я даже не думала, что у нас, в Ленинградской области, могут еще быть такие дороги.
– Во-первых, мы уже в Новгородской области. А во-вторых, ты по-настоящему плохих дорог еще не видела.
И Маша направилась к небольшому деревянному домику, одиноко стоящему на самой опушке леса.
– Вилла моего папеньки. Фазенда моей бабушки. И личные угодья всей нашей семьи. Непритязательно, зато природа…
И Машка мечтательно втянула в себя напоенный ароматом хвои и цветущих яблонь воздух, а потом произнесла:
– Розовый Хутор.
– Что?
– Место это так называется.
– Красиво.
– А там дальше за холмом есть еще Сиреневый Хутор.
– Странные названия.
– На нашем хуторе раньше выращивали яблоки, до сих пор в лесу можно найти одичавшие яблони. Поэтому хутор назвали Розовым. В пору цветения и сбора урожая вокруг все было розовым. А на Сиреневом Хуторе были разбиты сливовые сады. Когда собирали урожай, там все было сиреневым. Отсюда и названия.
– Ладно, экскурс в историю, можно считать, ты сделала. А что с Вадой делать?
– Заносите ее в дом, – распорядилась хозяйка «фазенды».
Грибова сомневалась:
– Если ты думаешь, что мы достаточно далеко запрятались, чтобы нас тут не запеленговали со спутника, то ты очень ошибаешься. Нет такого места на земле, куда бы не достал спутник.
– Не такая уж тут глушь, чтобы нас не нашли, – добавила Ирина.
– Обязательно найдут, – заключил Витька.
– На земле найдут, – согласилась с ними всеми Маша и загадочно добавила: – А как насчет того, чтобы спрятаться под землей?
– Как это?
– Чем стоять тут и светиться, идите лучше в дом. И куклу тащите с собой. Нечего ей на солнышке жариться, еще расплавится чего.
Внутри домик был обставлен непритязательно, но все необходимое для жизни тут имелось. Была даже вода из собственной скважины, что, по словам Маши, являлось непременным условием выживания в любых условиях.
– Как говорил дед, «без воды ни туды и ни сюды». Кроме того, в сарае спрятан электрогенератор. А в погребе у деда имеется набор консервов.
– Твой дед что, тут от мирового кризиса собирался прятаться?
– Почти угадал, – усмехнулась Маша. – От ядерной войны. Домик этот строился в разгар «холодной» войны. И дед очень переживал, что наша семья может не пережить бомбардировки. И смотрите, что он сделал.
С этими словами Маша открыла маленькую неприметную дверь, за которой скрывалась лестница, ведущая куда-то глубоко вниз.
– Нам туда?
– Туда!
Маша первой стала спускаться. Остальные за ней. Вада, понятное дело, осталась ждать наверху.
Спускаться пришлось долго. Это и впрямь был необычный погреб, он залегал на глубине шести метров. И надо полагать, деду стоило немалых трудов, чтобы его обустроить.
– Дед тут возился не один год, – пояснила Маша. – Рабочих нанимал. Они ему гидроизоляцию делали. Со всех сторон бетон, сверху решетка из свинца, поверх нее снова слой бетона. Дед говорил, что сюда никакая радиация не просочится. Глубоко и глухо, как в танке.
– Предлагаешь поместить Ваду сюда?
– Лучше места нам для нее не найти.
– А ей это не повредит?
Грибова огляделась по сторонам.
– В подвале довольно прохладно, – критично заметила она. – Да и темно.
Но Маша заверила, что как-то в разгар Карибского кризиса они просидели тут всей семьей чуть ли не целую неделю.
– Если уж нам не повредило, то Вада и подавно выдержит.
– Не знаю. Неуютно тут как-то.
– Включим электричество, тут сразу станет теплей и светлей.
Маша сдержала слово. Она повернула встроенный рубильник, и подвал осветился.
Это было просторное помещение, метров пятнадцать, не меньше. Полки были заставлены банками с еще советскими тушенкой и сгущенкой. Аккуратной стопкой лежали шерстяные клетчатые одеяла, свитера и другая одежда. В канистрах стояла вода.
– Как дед все оставил, так и стоит. Мы тут ничего не трогали. Мало ли что. Запасов должно хватить для пятерых человек на три месяца. Если из расчета одна банка тушенки и банка сгущенки в день на человека.
– По банке в день? А что, жить можно!
– Ну что? Решили? Оставляем ее тут?
– Решили.
С предельной осторожностью они спустили вниз Ваду, устроили ее на груде одеял, оставшимися укутали ее сверху.
Свет Маша в подвале тоже разрешила оставить.
– Проводку тут дед отдельно делал. Она с остальной в доме никак не связана. Если даже случится короткое замыкание, гореть тут нечему. В самом худшем случае вспыхнет искра и погаснет.
На том и порешили. И все же, когда покидали дом Маши, настроение у всех было тревожное.
Как знать, достаточно ли будет толстого слоя бетона, чтобы загасить сигнал, исходящий от Вады. Мобильная связь в бункере у деда не брала. Это все проверили.
Несмотря на то, что каждый пользовался услугами своего оператора мобильной связи, ни один сигнал не смог пробиться через возведенные дедом укрепления. Это несколько обнадеживало, но все-таки не до конца.
– А как воры нагрянут?
– Так у деда на этот случай всегда припасено.
И Маша указала на кухонный стол на веранде, где на самом почетном и видном месте стояла бутылка водки и несколько банок все той же тушенки.
– Отравленная? – со знанием дела поинтересовалась Грибова, указывая на водку.
– Обижаешь.
Маша и впрямь обиделась.
– Это угощение!
– Для кого? Для воров?
– Ну да. Воры придут, увидят, что тут люди с пониманием живут, и если у самих совесть есть…
