– Можно уточнить, что именно вы сделали?
– Рассказал вам всю правду, – отчеканил Матвей. – Но не рассчитывайте, что ради Мишки я пожертвую своей карьерой. Нет, нет и еще раз нет. Не требуйте, пожалуйста, от меня невозможного.
С этими сведениями подругам и пришлось возвратиться назад в город.
Матвей с супругой поехать вместе с ними отказались. Вместо этого у них на сегодня было в планах посещение окрестных водопадов и других красот этого края.
И отправляясь в Питер, подруги не могли прийти в себя.
– Удивительные гады!
– Эгоисты!
– Что он, что она!
– Да уж, они друг друга стоят.
– А знаешь, что я думаю? Не видать этим двоим счастливой жизни.
– Не переживай за них! Такие гады всегда хорошо устраиваются.
– Они-то устроятся, а нам что делать? Похоже, спасать Мишу и остальных придется нам самим.
– Одно хорошо, Ваду никому возвращать не надо. Фактически, хозяин ее Михаил, он делал заказ, от своего имени оплачивал его, и он же получал Ваду. Так что если найдем Мишу живым, можем попробовать вернуть Ваду ему. Ну, а пока судьба его висит на волоске, можем использовать Ваду для спасения ее владельца.
Пока ехали, немного успокоились. И мысли от тряской дороги тоже утряслись и более или менее пришли в норму.
– Все ясно, без помощи полиции нам не справиться. Надо обращаться к Грибовой. У нее куча знакомых в самых разных областях. Пусть посоветуют кого-нибудь в помощь нашему следователю.
Связь на сотовых появилась примерно минут через сорок. И сразу же у подруг телефоны буквально взорвались от целого шквала непринятых звонков, уведомлений и эсэмэс.
Их хотели видеть все их друзья. Также они хотели знать, что случилось с подругами и живы ли вообще.
Дело в том, что, преследуя вчера ночью Арину, подруги сами не заметили, как вышли из зоны приема их сети. И они просто не успели сообщить своим о том, куда их забросило течение их расследования. Конечно, все за них перетрусили!
Зато теперь они могли всласть выговориться. И когда схлынула первая волна эмоций, все эти «Мы думали, вас уже нет в живых!» или «Как вы могли не сообщить нам, где находитесь!», подруги смогли рассказать обо всем, что им удалось узнать. Так что к девяти часам утра, когда подруги прикатили в Питер, вся их компания уже знала все или почти все о том, как и с кем довелось подругам провести минувшую ночь и чем она закончилась.
Грибова встретила их с темными кругами в половину лица и сразу же потащила их пить кофе.
– На меня-то он уже почти не действует. За ночь я пять кофейников в себя влила. И ребята столько же.
– Два раза в магазин бегали, запасы кофе в доме обновляли.
– Вам хорошо, вы в машине хоть немного поспали.
– А мы тут всю ночь глаз не сомкнули, все за вас переживали.
Все дружно осудили поведение Матвея и его жены, которые впутали в эту сомнительную историю своего друга, а теперь пальцем о палец не желали ударить.
– Но зато есть плюс, Вада вроде как теперь наша. Можем распоряжаться ею, как захотим.
– И как мы захотим?
– Выручим с ее помощью наших друзей, конечно. Мы же не такие подлые типы, как Матвей с женой.
Напившись кофе, который ни на кого уже почти не действовал, компания отправилась в отделение к следователю Никонову, который уже занимался розыском Димы и мог порадоваться новым зацепкам в этом деле.
Но следователь не то что не обрадовался, он малость поприбалдел от такой шумной толпы, ввалившейся к нему в кабинет. Он-то еще с утра кофе не успел выпить, поэтому смотрел на всех прищуренными глазами, морщась от излишнего шума, производимого переполненными эмоциями друзьями.
– Замолчите! – заклинал он их. – Говорите по одному! Я ничего не понимаю!
Однако по мере того как до следователя доходило, что хотят сказать ему друзья, недовольство его растворялось, уступая место неподдельному интересу.
– И что же это за кукла такая уникальная, что из-за нее столько беготни и движухи? Можно на нее хотя бы посмотреть?
Следователю это клятвенно пообещали. И он задумался еще глубже.
– Говорите, люди из Конторы этим делом занимаются? Тогда мы тут вмешиваться не будем.
– Да как же они им занимаются, если четверых они уже убили, а троих похитили?
– Я наведу справки.
– Спрашивайте про Наумова, – подал голос Сема. – Зовут Петр Николаевич. Это к нему меня дядя отрядил.
– Ждите.
Никонов куда-то ушел и пропал.
Его не было около часа, за это время друзья успели уже немного передохнуть, а кое-кто и подремал. Но внезапно хлопнула дверь, вернувшийся следователь выглядел озадаченным.
– Странная история, никто из федералов о проводимой операции ничего не знает. Хотя про этот ваш научный центр «Прометей» там слышали. Очень интересуются разработками, которые ребята-ученые у себя ведут. Что-то им в этом кажется странным. Какие-то подозрительные контакты наблюдаются. Так что сотрудники «Прометея» находятся в разработке. В том числе и ваш Матвей.
– Может, поэтому им Вада и понадобилась? Может, они ее сами изучить хотят? Может, подозревают, что наши ученые какие-то секреты собираются в ЦРУ или другую страну сплавить?
– Очень уж грубо работают. А с чего вы взяли, что те четверо господ в сером – они вообще из Конторы?
Друзья смутились.
Никаких фактов, кроме ощущений, у них не было. Были слова родственника Семы, который утверждал, что когда-то один из этих четверых служил в разведке.
– Но вообще, если бы не слова Семы, то можно подумать, эти четверо были больше похожи на убийц.
– На профессиональных убийц, которым убивать приходилось часто и помногу.
Все повернулись к Семе в ожидании объяснений.
– Я, пока ночью не спал, все-таки разыскал дядю Йосю. Как он от меня ни прятался, я его нашел. И теперь дядя Йося уже не так уверен, что послал меня к нужному человеку. Он навел справки про этого Наумова и узнал, что Петра Николаевича давно уволили из органов. Состояние его здоровья признали негодным для продолжения службы.
Услышав это, Никонов сразу повеселел:
– Так это в корне меняет дело. Говорите, три человека похищено? Тогда это типичная уголовная деятельность. Будем отрабатывать этих четверых подозрительных граждан. Как связь с ними держите?
– У Семы спросите, – сказала Грибова. – Это он с ними дружит. Они через него нам даже подарочек передали. Сема, покажи следователю ухо.
Отрезанное ухо Никонов разглядывал долго.
– Ухо самое настоящее. Мы все смотрели.
