После свадьбы Кирилл заикнулся, что хотел бы продать гараж или вернуть его себе, чтобы перевезти с дачи свою доморощенную студию звукозаписи, ибо не с руки устраивать оргии там, где отдыхают жена и дети.
Приятель отца не только огорчился, но и обрушил на Кирилла град упреков в меркантильности и мелочности, ах, не думал я, что сын Венечки вырастет таким мещанином, и прочая риторика.
В результате Кирилл чувствовал себя виноватым, что выгоняет человека босым на мороз, а что разрешал этому человеку двенадцать лет бесплатно пользоваться своей недвижимостью, совершенно выветрилось у него из головы.
…Кажется, она задремала, потому что очнулась уже босая у Кирилла на руках. Он уложил Ирину на диван и сунул под ноги валик.
– Устала?
Ирина улыбнулась.
– А ты Егора из садика забрал?
– Естественно. Он просто так погрузился в Шерлока Холмса, что ничего не видит и не слышит.
Ирина улыбнулась.
– Не хотел я в эти выходные ехать на дачу, но, видимо, придется.
– Зачем?
– За следующим томом.
Ирина развела руками.
– Надо так надо.
Хорошо быть за городом, самой дышать свежим воздухом и надышивать Егорку и будущего малыша, но Ирина все еще не могла освоиться, что она на этой даче хозяйка.
Да, срочно, срочно надо решать с обменом, потому что получается, что и Кирилл чувствует себя в ее квартире гостем. Немедленно найти надежного маклера, для гарантии десять раз повторить ему, что она работает судьей и в случае чего из-под земли его достанет, и переезжать.
– Давай такси закажем, – сказал Кирилл.
– В смысле?
– Поедем на такси, а то в твоем положении тяжело трястись в электричке.
– Это во столько встанет, что проще еще одну дачу купить.
– Можем себе позволить.
Угрызения совести погнали Ирину с дивана, но Кирилл мягко удержал ее на месте:
– Лежи, лежи.
Она закрыла глаза. Интересно, а если…
– Слушай, а позвони Коркину, – пробормотала она, – попроси, пусть отвезет твое семейство, раз уж пользуется твоим гаражом.
Кирилл рассмеялся.
– Позвони просто ради эксперимента.
– А то я давно о себе гадостей не слушал.
– Вдруг отвезет.
– Да ну…
– Мне для дела. Один момент хочу просто уточнить.
Кирилл вышел и через секунду раздался шум крутящегося наборного диска телефона.
– Алло, это Кирилл… Николай Матвеевич, а вы не могли бы мне помочь?.. Мне бы жену и сына отвезти на дачу… Она в интересном положении… Да почему я превращаю вас в прислугу?.. При чем тут личный шофер?.. Хорошо, извините, если обидел. До свидания.
Ирина улыбнулась. Все ясно, и все так, как она думала. Как в анекдоте про Штирлица, запоминается последняя фраза. Что использовано, проедено, то не считается.
Подумаешь, гараж! Это уже в прошлом, а сейчас с какого перепугу я должен куда-то везти его хозяина?
Последная точка – человек убит. Вот в чем суть. Значит, его убийца должен быть наказан, а что жертва за десять минут до этого влезла в чужой дом и пыталась совершить изнасилование – это уже не так важно. Главное, теперь злодей стал жертвой и грехи его списаны.
Тут Ирина спохватилась, что ей надо не мыслить философскими категориями, а уточнить прозаический организационный момент.
– Кирюш, а ты знаешь такого Станислава Суханова?
– Дохлого?
– Два часа назад он был вполне себе живой…
Кирилл засмеялся:
– Кликуха у него Дохлый. Ты ж его видела? Глиста в беде.
Ирина улыбнулась. Действительно, молодой человек был, что называется, хрупкого сложения. Невысокий, узкоплечий, кажется, некрасивый лицом, но об этом трудно судить из-за бороды. Уши смешные, топориком, а глаза хороши.
– А еще его так зовут, потому что он в своем творчестве много внимания уделяет смерти и потустороннему миру, – продолжал Кирилл, – но пусть его хилый вид не вводит тебя в заблуждение, лучше к нему не задирайся.
– В смысле?
– Мы с ним как-то мерились на руках, и я одолел его с большим-большим трудом. А ты откуда его знаешь? – Кирилл нахмурился. – Неужели влетел?
– Наоборот. Нарзас у меня.
– Да иди ты! Дохлый – заседатель? Мир перевернулся, что ли? Это ж такой диссидент, что хуже его искать будете – не найдете!
– Вот видишь, демократия наступает.
– Прикол! Можно я мужикам расскажу?
– Ты мне лучше расскажи, насколько близкие у вас отношения, потому что если вас много связывает, то мне лучше передать его другому судье.
Кирилл пожал плечами:
– Так, болтаем при случае.
– Точно? Ни конфликтов, ни общих дел нет у вас?
Кирилл покачал головой.
– Точно-преточно? – наседала Ирина. – Он вроде бы симпатичный парень, и второй заседатель у меня тоже хороший в этот раз. Такой милый дядечка, похожий на затрапезного Бельмондо, врач по специальности. И главное, что они оба не хотели быть заседателями, а это очень важно.
– Да? Почему?
– Не знаю почему, но только я ни одного приличного человека не встречала среди тех, кто рвался на судейское место.
– А ты сама тогда как там оказалась? – засмеялся Кирилл.
Ирина фыркнула:
– Да черт его знает… Как говорил Городничий в «Ревизоре», так уж видно судьба! Предложили, а я пошла, потому что от дома недалеко. Я ведь, Кирилл, в те годы вообще о карьере не мечтала.
– Слава богу, что так! Я как подумаю, что, если бы не ты, так меня уже в живых бы не было… Бррр! Ведь расстреляли бы уже, наверное?
Ирина вздрогнула и изо всех сил обняла мужа. Она так редко вспоминает, что ему пришлось пережить обвинение в серии убийств, заключение и суд. Несколько месяцев он ждал смертного приговора, и это оставило в его душе глубокую рану. А она хочет знать только, какая она молодец, разобралась во всем и оправдала его.
– Так расстреляли бы? – глухо переспросил Кирилл.
– Наверное, да. Но ты забудь, пожалуйста. Это прошло, как сон, и больше не вернется, и нас с тобой не должно тревожить.
– Зато я познакомился с тобой.
– Знаешь что, Кирилл?
– Что?
– Ты сейчас врешь. Камера смертников – слишком большая цена даже за Елену Прекрасную.
Кирилл засмеялся:
– Из любой ситуации надо извлекать максимум пользы.
– Ладно, сейчас другое на повестке дня – твои отношения с Сухановым. Какие они?
