Я сидела, упиваясь его словами, восторгаясь приключениями, голова с непривычки слегка кружилась от выпитого вина. Никогда в жизни я не испытывала подобного возбуждения.
– Лок был богом раздора, – сказал он мне. Всемогущий бог много раз мог наказать Лока за его проделки, но Один был добрым богом, и только однажды он разгневался, и его гнев был страшен. Вы бывали в Одинвальде? Нет? Вам непременно надо съездить туда. Это Лес Одина и есть еще Локенвальд – Лес Лока. И только в нашей округе мы празднуем Ночь Седьмой луны, когда раздоры и козни и изгоняются с приходом рассвета. Таков повод одного из наших праздников. Но вы засыпаете.
– Нет, нет. Я не хочу спать. Мне так нравятся ваши рассказы.
– Я рад, что вы перестали бояться завтрашнего дня.
– Теперь вы напомнили мне об этом.
– Извините. Давайте быстро сменим тему. Вы знаете, королева Англии недавно посетила наш лес?
– Да, конечно. Я думаю, лес очаровал ее, и потом, это же родина ее мужа. Она любит принца, также как мой отец любил мою мать.
– Как вы, молодая и неопытная девушка, можете это знать?
– Есть вещи, которые понимаешь инстинктивно.
– Преданность?
– Любовь, – сказала я. – Великая любовь Тристана и Изольды, Абеляра и Элизы, Зигфрида и Брунгильды.
– Легенды. Реальная любовь такой не бывает.
– А мои родители, – продолжала я, игнорируя его слова, – а королева и ее супруг.
Это большая честь для нас, что ваша великая королева вышла замуж за одного из наших германских принцев.
– Я думаю, она очень польщена.
– Не его положением, а его человеческими качествами.
– Ну, в Германии так много принцев и герцогов и маленьких королевств.
– В один прекрасный день Германия станет единой могущественной империей. Пруссаки стремятся к этому. Но давайте поговорим о более близких вещах.
– У меня куриная вилочка! Это настоящая косточка желания, – закричала я. – Можем загадывать желание. И оно обязательно исполнится. Ты не знаешь такой приметы?
Я обрадовалась, что он не знает этого обычая, и стала объяснять его.
– Мы беремся за кончики косточки мизинцем и тянем. Загадываем желание, и оно исполняется у того, кто вытянет кончик подлинней.
– Попробуем?
Мы взялись за косточку.
– Теперь загадываем, – сказала я и подумала, что хочу, чтобы все продолжалось и продолжалось... Но, конечно, это было глупым желанием. Все имеет свой конец, и эта ночь пройдет. Мне придется вернуться в монастырь. По крайней мере я могла бы пожелать, чтобы мы встретились опять. И это было моим желанием.
У него оказалась большая косточка.
– У меня! – закричал он победоносно. Затем он перегнулся через стол и взял мои руки. Глаза его блестели при свете свечи.
– Вы догадываетесь, что я загадал?
– Не рассказывайте! – закричала я. – Иначе не сбудется.
Он неожиданно наклонил голову и поцеловал мне руки, не нежно, а страстно и долго не отпускал их. – Оно должно сбыться, – сказал он с ударением.
Я сказала, что я могу рассказать свое желание, потому что я проиграла и мое желание не считается.
– Пожалуйста, расскажите.
– Я загадала, чтобы мы встретились снова, сели за этот стол и говорили, и говорили, а на мне был бы синий бархатный халат, а волосы спускались с плеч.
Он сказал мягко:
– Ленхен... маленькая Ленхен...
– Ленхен? Кто это?
– Для меня вы – Ленхен. Елена звучит слишком холодно, слишком отдаленно. Вы – Ленхен, моя маленькая Ленхен.
– Мне нравится, мне очень нравится – Ленхен.
На столе лежали яблоки и орехи. Он очистил для меня яблоко и расколол несколько орехов. Свечи потрескивали в тишине, а он неотрывно смотрел на меня.
И вдруг сказал:
– Вы повзрослели за сегодняшний вечер, Ленхен!
– Да, я тоже чувствую себя взрослой, уже не школьницей.
– Вы никогда уже не будете школьницей после сегодняшней ночи.
– Мне придется вернуться в Даменштифт и снова стать ученицей.
– Никакой Даменштифт не создает школьниц. Только опыт. Но вы засыпаете.
– Это вино.
– Вам пора отдохнуть.
– Интересно, туман еще не рассеялся?
– Вам бы этого не хотелось?
– Ну конечно, из-за тумана я не могла вернуться в монастырь, а сестры не стали бы беспокоиться.
Он подошел к окну и отдернул тяжелую бархатную портьеру.
– Туман еще более сгустился.
– Неужели это видно?
– С тех пор как вы вошли сюда в синем халате, я ничего не вижу, кроме вас.
Я была очень возбуждена и, засмеявшись довольно глупо, заметила:
– Уверена, что вы преувеличиваете. Когда вы наливали вино и подавали курицу, вы же ничего не пролили и не уронили.
– Моя педантичная и любящая точность Ленхен. – Он встал. – Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату. Пора спать.
Он взял меня за руку и повел к двери.
К моему удивлению, там стояла со свечой Хиддегарда.
– Я провожу молодую госпожу, хозяин, – сказала она. Он рассмеялся и пробормотал что-то о старухе, которая лезет не в свое дело и много себе позволяет.
Но он разрешил ей проводить меня в комнату, где я переодевалась. В камине ярко горел огонь.
– Во время тумана ночи здесь прохладные, – сказала она.
Хилдегарда поставила свечу и зажгла другие, стоявшие на туалетном столике.
– Не открывайте окна, туман сырой.
На кровати лежала белая ночная рубашка, и я удивилась: чуть-чуть, зачем здесь такая вещь. Вряд ли такая чудесная шелковая одежда принадлежала Хилдегарде.
Она внимательно посмотрела на меня и затем подвела к двери.
– Когда я уйду, закройтесь на эту задвижку. Здесь, в глубине леса, не всегда безопасно.
Я кивнула.
– Обязательно. Мне будет не по себе, и я не усну, если вы не закроетесь.
Я пообещала.
– Спокойной ночи, спите. К утру туман рассеется, и вас отвезут в монастырь.
Она вышла из комнаты и подождала, пока я закрою задвижку.
– Спокойной ночи, – повторила она.
Я стояла, прислонившись к двери, с отчаянно колотившимся от волнения сердцем. На деревянной лестнице послышались шаги.
Хилдегарда сказала:
– Нет, господин. Я не позволю, вы можете меня выгнать, но я не позволю.
