Последовала яркая вспышка. А за ней еще десяток с разных сторон – это другие фотокорреспонденты, мгновенно сориентировавшись и оттеснив бедного Хомича, торопились воспользоваться подвернувшимся моментом.
Яшин зажмурился и, невольно прикрывшись рукой от обилия яркого света, пытался разглядеть Хомича. Но того уже оттеснили на задний план.
Прибывшим со всего мира гостям требовалось переодеться и подготовиться к матчу, поэтому задерживать их Яшин не стал.
– Ладно, парни, встретимся на поле, – хлопнул он по плечу Бобби и, подобно ледоколу, устремился сквозь толпу туда, где последний раз мелькнуло лицо наставника и старого друга.
Алексея Петровича он увидел в нескольких метрах от группы журналистов – склонившись над камерой, тот перезаряжал в ней пленку.
В порыве дружеских чувств Лев Иванович обнял его.
– Как же я рад тебя видеть!
Зажатый в стальных объятиях, Хомич засмеялся:
– Э, полегче – у меня же техника…
– Спасибо, что пришел. – Ослабив объятия, Яшин с искренней благодарностью посмотрел в глаза учителю.
– Так ведь работа у меня теперь такая: спортивный фотокорреспондент еженедельника «Футбол». А сегодня, как ни крути, – событие мирового масштаба!
Хомич отшучивался, но по всему было видно, что ему очень приятно и что он невероятно горд за своего талантливого ученика.
Вратари в обнимку направились к подтрибунным помещениям.
– Знаешь, тебя так же должны были провожать. Я в этом уверен, – с грустью произнес Яшин.
– Э, куда хватил! Тогда время другое было – победнее страна жила. Так что ты уж постарайся – чтоб эффектно, красиво… В общем, как ты умеешь. Для истории!
– Как ты меня когда-то учил?
Хомич поднял лукавый взгляд:
– Не забыл еще мои уроки?..
Ответить Яшин не успел – у входа в подтрибунное помещение его окликнул Константин Бесков – тренер сборной клубов «Динамо».
– Лев Иванович! Давай-ка в раздевалку – настраивайся, а то накостыляют напоследок!
– Ну, иди, Лев, иди, – похлопал его по спине Хомич. – Сегодня твой день. И тебе действительно надо отыграть на все сто.
Пожав ему руку, тот направился ко входу в раздевалку…
* * *
Тем временем чаша самого большого в стране стадиона понемногу заполнялась. В расположенной по центру ложе почетных гостей размещались представители ФИФА, УЕФА; подтягивались руководители клуба «Динамо». Все гости и приглашенные выглядели солидно, настроение у всех было приподнятым, праздничным.
Время поджимало. До начала матча оставалось около получаса, но перед стартовым свистком еще предстояла торжественная часть, участвовать в которой должны были игроки обеих команд.
Назначенный старшим тренером сборной клубов «Динамо» Константин Бесков стоял рядом с проемом открытых дверей и поторапливал покидавших раздевалку игроков. Мимо него с небольшим интервалом проходили полностью готовые к игре известные игроки: вратарь Владимир Пильгуй, форварды Игорь Численко, Слава Метревелли, Эдуард Малофеев, Геннадий Еврюжихин…
– Так-так, ребята, выходим, выходим! – хлопая в ладоши, подбадривал команду Бесков.
Яшин тщательно шнуровал бутсы. Когда в раздевалке он остался один, Константин Иванович спросил:
– Лев, ты как? Готов к матчу?
Тот, как всегда, был сосредоточенным и настроенным на игру. Кивнув в ответ, он продолжал затягивать и завязывать шнурки.
Бесков подошел, присел перед ним на корточки.
– Послушай… Я говорил с Митричем. Ну, как тренер с тренером – тет-а-тат. В общем, он спрашивает, как играть будем?
Продолжая заниматься своим делом, Лев Иванович посмотрел на Бескова.
– Ну, все-таки прощальный матч, – пояснил тот. – Ты же сухим хотел бы уйти с поля?
Затянув последний узел, вратарь уперся ладонями в колени и посмотрел прямо в глаза собеседнику.
– Я так ему и передам, – поднялся Константин Иванович, поняв нежелание юбиляра идти на какие-либо компромиссы. Хлопнув его по плечу, направился к выходу: – Не задерживайся…
Яшин притопнул бутсами по полу, проверяя надежность шнуровки. Тяжело встав со скамейки, осмотрел хорошо знакомое помещение.
И пошел к выходу…
* * *
Стадион был заполнен, а зрители все прибывали и прибывали, восходя или спускаясь по лестницам между окружавшими зеленый газон секторами.
Внутри чаши метался голос диктора, завершавшего объявление состава команды гостей:
– …Капитан команды сборной мира Бобби Чарльтон – игрок команды «Манчестер Юнайтед», Англия. Старший тренер команды – Райко Митич, Югославия.
Едва закончилось это объявление, как из темноты коридора подтрибунных помещений появился Лев Яшин с капитанской повязкой на руке. Согласно традиции он выводил команду сборной звезд. Рядом шла команда сборной клубов «Динамо» во главе с Геннадием Еврюжихиным.
– Сборная команда «Динамо». Номер первый – Лев Яшин…
После этих слов стадион взорвался аплодисментами. Все вокруг потонуло в реве трибун…
В одном из центральных секторов сидели друг семьи Яшиных – Владимир Шабров и супруга Льва Ивановича – Валентина с обеими дочками.
До начала матча оставались считаные минуты.
В комментаторской кабине, нервничая, ерзал в рабочем кресле Николай Николаевич Озеров. Он то поправлял расстегнутый ворот рубашки, то двигал стойку микрофона, то посматривал на часы. Наконец он наткнулся взглядом на чашку с горячим кофе, дотянулся до нее, сделал глоток и… начал репортаж:
– Стадион приветствует легендарного вратаря. Лев Яшин – это имя золотыми буквами вписано в историю мирового футбола…
Яшин ступил на зеленый газон «Лужников». Зрители на трибунах по-прежнему шумели и аплодировали.
Команды выстроились по линии центрального круга.
Шум вокруг стал стихать.
Подняв голову, Яшин хотел посмотреть в небо. И невольно заслонил рукой глаза от яркого света прожекторов, установленных на осветительных мачтах «Лужников».
И в это мгновение почему-то вспомнил свой первый матч, проходивший на скромном стадиончике в Гаграх…
Глава первая
СССР, Гагры
1949 год
Глубокое синее небо сливалось на горизонте с лазурным и серебрившимся на солнце морем. Над головой не было ни единого облачка, а с юга дул теплый ветер, гнавший к берегу волны и взбивавший на их гребнях морскую пену. Повсюду кружились чайки, покрикивая и соревнуясь друг с другом в воздушной акробатике.
Стадион в Гаграх располагался поблизости от береговой черты, и свежий морской ветерок беспрепятственно разгуливал по его скромной чаше, лишь с одной стороны ограниченной пятью рядами деревянных скамеек. Один из порывов подхватил большой бумажный лист и поволок его по зеленому газону. Помятый листок кувыркался в потоке, показывая то пустую белую сторону, то написанную от руки «красочную» афишу.
