– …Яшин точно в ноги выбрасывает мяч нашему капитану, – поправив наушники и плеснув в стакан минеральной воды, продолжал комментировать матч Озеров. – Нетто пасует на правый фланг Метревели. Передача Бубукину… Наши уже на половине соперников… Бубукин отдает дальше на левый фланг Месхи… Оригинальное обманное движение… Навес в штрафную… – По мере развития атаки голос Николая Николаевича усиливался и становился выше: – Борьба за верховой мяч… Миладинович… Понедельник… Виктор Понедельник бьет головой и, аккуратно перебросив мяч через вратаря, забивает! Го-ол!! – Озеров так резко вскочил с комментаторского места, что кресло опрокинулось назад. Воздев руки к небу, он издал свой фирменный протяжный клич: – Го-о-о-ол!..
* * *
Телевидение в те далекие годы делало первые робкие шаги. Телевизионные приемники – громоздкие, слабые, с минимальным набором регулировок и с маленькими черно-белыми экранами – имелись далеко не в каждой семье. Тем не менее трансляция финального матча Кубка Европы на территории Советского Союза велась, и все, кто имел такую возможность, ее смотрели. Ну а кто не имел – довольствовались радиоприемниками, которые были практически в любом доме или квартире.
В ту секунду, когда на парижском стадионе «Парк де Пренс» мяч от головы Виктора Понедельника влетел в сетку югославских ворот, а судья зафиксировал взятие ворот и указал на центр поля, из распахнутых окон московских домов донеслись дружные крики: «Го-ол! Ура-а! Го-о-ол!..»
Ликовали буквально все. Порой казалось, будто весь город в едином порыве повторил за Озеровым его победный возглас.
Народ высыпал во дворы, непрерывно сигналили машины на улицах и проспектах, случайные прохожие обнимались… Это была победа огромной страны. Ценная, нужная, добытая в честной и трудной борьбе.
Кричали от радости и Лида с Шабровым и Валентиной. Смеясь и едва не плача от радости, они прыгали в центре зала и обнимали друг друга под радостный голос Озерова, доносившийся из динамика телевизора.
– Тс-с-с. – Опомнившись, Валя поднесла палец к губам.
Затем подбежала к телевизору и убавила до минимума звук. Однако из спальни уже слышался детский плач. Молодая мама бросилась к ребенку, схватила его на руки и принялась успокаивать.
– Ну что ты?.. Тщ-щ… Все хорошо…
При этом у самой по щекам текли слезы радости.
Из открытого окна неслись восторженные крики соседей по дому:
– Го-о-ол! Победа! Ура-а!..
Пришлось прикрыть и створки окон.
– Ну что ты расплакалась? Ведь все хорошо. Все просто замечательно. Тщ-щ…
* * *
В центре вечернего Парижа в шикарном ресторане с видом на Эйфелеву башню проходил торжественный банкет, в котором чествовали победителей первого Кубка Европы – футбольную сборную СССР. На обширной веранде за многочисленными столиками расположилась французская элита: мужчины в смокингах и сверкающие бриллиантами дамы в шикарных вечерних платьях. Здесь присутствовали министры, представители Президента, члены Сената и Национального собрания, спортивные чиновники и известные в прошлом спортсмены.
Наши футболисты, одетые в одинаковые костюмы, выглядели зажатыми и напряженными. На небольшой террасе сбоку от веранды играл оркестр, радовавший публику приятной негромкой музыкой.
Закончилась торжественная речь ведущего – импозантного мужчины в безупречном темном костюме и белой бабочке-галстуке на фоне такой же ослепительно-белой сорочки. Все пригубили по глотку настоящего французского шампанского. Настало время отведать приготовленное угощенье, и два десятка вышколенных официантов бесшумно засновали по веранде, подавая разнообразные блюда и соусы…
Виктор Понедельник неподвижно сидел за столиком и глядел на только что поставленную перед ним тарелку с диковинным блюдом.
– Как это есть-то? – шепотом спросил он у соседа по столику – Валентина Бубукина.
– Наверное, вилкой, – отозвался тот.
– Так тут вилок лежит по левую сторону – не сосчитать!
– Хрен его знает. Возьми любую! – схватил Валентин бокал с шампанским и залпом опустошил. Оглянувшись на официанта, спросил: – А нельзя ли повторить?
Однако в ту же секунду он поймал на себе строгий взгляд Качалина.
Гавриил Дмитриевич, напротив, чувствовал себя невозмутимо; с ловкой уверенностью он расправлялся с поданными устрицами, но при этом успевал и присматривать за своими подопечными. Были среди них любители нарушить дисциплину и распорядок. А уж после громкой победы в европейском чемпионате вообще нужен был глаз да глаз…
– А вообще-то не надо шампанского, – вынужденно передумал Бубукин. – Я лучше минералочки…
Вздохнув, он подхватил зеленоватую бутылку с красочной этикеткой, на которой был изображен Версаль с его прекрасными садами и парками.
Сидящий за соседним столиком Нетто обернулся и кивнул на пустовавший стул:
– Мужики, а куда Лева-то запропал?..
– Да тихо ты! – шикнул Бубукин. – Сейчас придет.
Услышав негромкий вопрос капитана команды и ответ Валентина, старший тренер Качалин тоже обеспокоенно закрутил головой, но не увидел Яшина в зале…
* * *
Яшин, одетый, как и все наши футболисты, в костюм для торжественного приема, бежал по кривой парижской улочке. Беспрестанно озираясь по сторонам, он что-то искал. Навстречу изредка попадались редкие прохожие, однако, не зная французского, обращаться к ним за помощью он не рисковал.
За время проведения Кубка Лев лишь раз сумел выбраться в город, да и то на полтора часа. Главной целью поспешной прогулки по незнакомому Парижу стал поиск отделения международной телефонной связи, а затем одного магазина. Отыскать он его сумел, но теперь, снова торопясь и посматривая на часы, никак не мог вспомнить улочку, на которой тот находился. Все парижские улицы, за исключением центральных – широких и оживленных, – были для него на одно лицо.
Пропустив на перекрестке легковую машину, он пересек перпендикулярный проулок и радостно улыбнулся, наконец-то обнаружив то, что разыскивал.
«La boutique «Manteau de fourrure» – значилось на красивой вывеске углового дома, что в переводе означало: «Магазин «Шубы из натурального меха».
К нему-то Лев и повернул.
Парадная дверь в магазин оказалась запертой – время все-таки было позднее. С внутренней стороны верхней стеклянной половины двери висела табличка с надписью «FERMÉ».
«Черт… закрыто», – понял Яшин и робко постучал по стеклу.
Никто не появился, и он повторил стук – уже настойчивее и громче.
Спустя минуту внутри зажегся свет, и к двери подошла пожилая француженка – хозяйка магазина.
– Нет-нет, мсье, мы уже закрыты, – отчаянно жестикулируя, объяснила она по-французски.
– Да я на минутку только, – снова постучал он, заставив женщину вернуться.
