— Он, может, и не способен, но подтолкнут бояре на шаг необдуманный, всего лишь один, и, считай, пропало.
— Я говорила ему, а он слушать не захотел, мама тоже.
— Ну, тогда след только ждать, что будет. Может, и на самом деле безобидные беседы ведут затаившие обиды бояре. Но, признаюсь, я в это не верю.
— А все эта опричнина! До нее как спокойно было! — воскликнула княжна.
— Царь не мог поступить иначе, зарвались бояре некоторые. Слышал, многие на сторону Литвы перешли, кто-то к крымскому хану в вассалы подался. А чтобы там прятаться, одного добра, взятого из Руси, мало, надо быть нужным западным и южным правителям. А это измена. Но… Ульяна, давай не будем о том. В общем-то государь хорошо относится к твоему отцу.
— Ой, Господи! Я ж не спросила, чего тебя царь вызывал? — встрепенулась Ульяна.
— Уехать мне придется, Уля.
— Опять?
— Опять.
— Далеко?
— Почти туда же, где был.
— К Дону и дальше?
— Да.
— И не видишь даже, как сын растет.
— Служба государева, Уля, пора бы давно привыкнуть.
— Да я привыкла, но знаешь… да чего уж говорить о том, что много раз было сказано. Надо собрать тебя.
— Пока не надо, у меня в запасе три дня. Я сам прислуге накажу, что треба уложить в суму, ну а доспехи и оружие всегда в доме. — Савельев поднялся и посмотрел на жену:
— Все, Уля, давай прекратим этот разговор. Понимаю, тебе больно оттого, что муж вновь уедет в неизвестность и неведомо, вернется в обрат или нет, но иначе я поступить не могу. Кто-то должен стоять за интересы государства.
— Да только немногие то делают.
— Эх, Ульяна, боюсь, скоро всем несладко придется.
— Ты это о чем, Дмитрий?
— Слишком суетятся султан Великой Порты Селим да хан крымский Девлет. Казна их пустеет, а значит, что? Значит, могут двинуть и на Русь вместе с союзниками своими, и тогда каждому русскому придется брать в руки оружие и биться с ворогом насмерть. И холопам, и торговцам, и дворянам, и боярам знатным. Никого та участь не минует.
— Ты пугаешь меня, Дмитрий.
— Не бойся, — улыбнулся Савельев, — с нами Господь Бог, он не даст свершиться подлости и гибели Руси святой.
— И что же это за времена такие? Зачем царь прогневал татар, забрав у них Казань, Астрахань, зачем пошел войной в Ливонию? Сидели бы в своих землях и обошлось бы.
— Не обошлось бы, — покачал головой Савельев. — Не приди мы в Казань, Астрахань, Ливонию, то татары, поляки, литовцы, шведы пришли бы на наши земли. Царь сделал то, что было единственно возможным, дабы уберечь страну. Если бы еще его поддержали бояре, так нет, только вредят. Не все, конечно, многие за государя стоят, но хватает и изменников, и вреда от них много. Пойдем в дом.
— Я хотела тут еще посидеть. Здесь хорошо, солнышко греет, птицы поют.
— Ну, а я пойду, посплю немного.
— Ступай, родной, отдохни.
В воскресенье вечером дружина собралась на подворье Савельева. Расположились на заднем дворе у сада. Там же стояли две телеги обоза.
Касимовские татары вернулись загодя, еще утром, сделав все свои дела, дружина была в полном составе, включая возчиков, которые легко становились воинами.
Савельев передал ратникам суть задания царя.
Его выслушали молча, привыкли уже к подобным заданиям. Прикинули, какое оружие и доспехи брать. Сошлись, что пищали не помешают. К ним добавили бердыши, на которых можно было устанавливать ружья и вести прицельный огонь по коннице противника. Осмотрели содержимое телег.
Бессонов определил, что кому завтра иметь при себе.
Подъехал и князь Крылов.
Как издавна было заведено, ратники дружины задами разошлись к своим подворьям. Во дворе остались только Крылов и Савельев. Но вскоре ни с того ни с сего объявился Малюта Скуратов. Он объяснил, что царь послал его прознать про готовность дружины, а потом передал Савельеву царскую грамоту для казацких атаманов, требуя от них повиновения полного. Поговорили втроем и разошлись.
А на рассвете возчики вывели с подворья телеги, и князь Савельев, попрощавшись с семьей, выехал в Коломенское, где был назначен общий сбор дружины.
Место переправы через Дон.
Плоты, направляемые в том числе и гребцами лодок, уткнулись в берег. На песок сошел знакомый Савельеву казак — помощник атамана Макар Данилов.
Дмитрий поприветствовал его и спросил:
— Переправа безопасна, Макар?
— Да. С востока шли вы, на том берегу к югу атаман отправил ертаулом десяток второй сотни. Несколько лодок ушли вниз по течению, смотрят и за северной стороной. Можем переправляться.
Плоты были большие, в несколько рядов бревен, с оградами и петлями для зацепа коней. Дружина завела их на два плота и осталась вместе с ними. Третий плот занял обоз.
Как только загрузку завершили, паромщики оттолкнули плоты, и гребцы взялись за работу. Переплыли Дон без происшествий. Когда вышли на песчаный западный берег, к ним спустились трое казаков.
— Атаман Михайло Тимофеевич Лунин, сотники Степан Ильин, Иван Карела, — представил их Данилов.
Познакомились, поприветствовали друг друга.
Савельев передал атаману царскую грамоту, в чем никакой необходимости не было, но порядок должен быть соблюден. Бегло ознакомившись с грамотой, атаман вернул ее и проговорил:
— Приветствую вас, достойные воины особой дружины, на землях станицы Дугановка. Наслышаны о ваших подвигах от атамана Алексея Михайловича Багона из станицы Степановка и сотника Ивана Рыгло из Крепина. До сих пор удивляюсь, как вам удалось бить малых ногаев в их улусах.
— Да что вспоминать об этом, Михайло Тимофеевич? Ныне у нас новые задания, о том думать треба.
— Верно говоришь, князь. Ну что, — повернулся атаман к одному из сотников, к Кареле, — заводи, Иван, дружину в станицу, коней в общую конюшню, обоз к ней, людей в гостевой дом. Баньку подогреть, трапезу выставить.
— Слушаюсь, атаман!
Данилов провел Савельева в свое не бедное подворье. Дом у него был большой, что несвойственно обычно казакам. Впрочем, такие дома начали ставить и в других станицах, где-то дальше, на хуторах.
Первым делом зашли в домовую церковь. Там помолились, после чего помощник атамана провел князя в баню. А потом все устроились за столом в освещенной свечами чистой горнице. Супруга атамана и казачки, ее помощницы, принесли питье и кушанья.
Савельев выпил немного водки, чарку, а вот закусил плотно. Когда завершили трапезу, начался разговор. И начал его атаман Лунин.
— Я получил наказ оказывать полное содействие московской особой дружине. То же самое прописано в царской грамоте. У меня была встреча с князем Серебряным-Оболенским. Петр Семенович наказал выделить воеводе князю Савельеву сотню. Я повинуюсь повелению государя и просьбе князя. Тебе, Дмитрий Владимирович, — взглянул атаман на Савельева, — будет выделена первая сотня нашей станицы под началом опытного воина и командира сотника Антипа Малюги. Завтра ты познакомишься с ним. Сотня может делиться на две полусотни, на десятки и на отряды в тридцать казаков с десятком охраны или ертаула. Как делить сотню и делать ли то, решать тебе, князь!
