— Есть задумки, а также цель, что определена государем и князем Серебряным. А план? Долго ли его сделать?
— Без плана не можно, князь. Без него бардак выйдет.
— Ты не волнуйся, Антип. Давай поначалу перелезем через Дон, дойдем до Галурмака и Карачука, обустроимся, тогда и порешим, что и как делать.
— Верные слова молвишь, князь. На реке тут наблюдателя посадить?
— Да, и двоих, — подумав, кивнул Савельев. — Двоих, чтобы не менять и чтобы они могли отдыхать. Но предупреди казаков, которых назначишь, быть осторожными, с галер наверняка внимательно смотрят за берегами.
— Казакам напоминать не треба, сами знают о том.
— Ну, гляди, они твои люди, ты их лучше меня знаешь.
Князь и сотник отошли от берега и по полю вернулись к стоянке у озера. Малюга назначил наблюдателей, и те ушли к Дону. Казаки и ратники дружины готовились к переправе и последнему скорому переходу к последнему пункту похода. За дружиной смотрел Гордей Бессонов.
Горбун вился возле Лидухи, помогая ей, чем можно.
Завидев это, князь позвал богатыря:
— Осип!
Тот обернулся, машинально схватившись за пояс, под которым сабля. Шестопер был приторочен к седлу в суме.
— Да?!
— Поди сюда!
— Ага, иду, воевода! — Горбун подошел, поправил рубаху, штаны, пояс: — Слушаю, воевода.
— А ну, отойдем, Осип, — наказал Савельев.
Горбун, почувствовав неладное, напрягся:
— Как скажешь.
Отошли к одиноко росшему тополю, вокруг которого был «снегопад» из его пуха.
— Не много ли времени ты тратишь на бабу, ратник? — заговорил Савельев.
— Так помогаю. Ей тяжко таскать бадьи с водой.
— В станице она это делала легко и постоянно.
— Так то станица, там коромысло, бадьи поменьше, да и для себя только. Тут же надо в озеро зайти, отыскать родник, оттуда набрать на всю нашу ор… на всю нашу рать…
— Ты мне вот что, Осип, скажи, — прервал его князь, — с Лидухой будет то же, что с Клавкой и Зинкой?
— Нет, воевода, больше такого распутного не будет, — с серьезным видом ответил Горбун. — Лидка — моя баба. Как закончу все дела, привезу на Москву, женюсь. Вот те крест, женюсь. — И он трижды перекрестился.
— А дадут прежние любовницы? — усмехнулся Дмитрий.
— Кто их спросит? До сего времени, признаюсь, слабость к ним проявлял, потому как жалко отпускать было, да и мне треба случка. Ныне же другое дело. Лидуха лучше всех.
— Влюбился, что ли?
— А что, разве Осип на то чувство не способен?
— Ну, ну, я только рад буду, коли у тебя семейная жизнь сложится. Свадьбу сыграем на все Зарядье, погуляем на славу. Глядишь, Лидуха тебе детей кучу нарожает.
Горбун промолчал.
— Ладно, — сказал Савельев, — ты за Лидкой о делах не забывай. Ночью переправляемся через Дон и идем к брошенным селениям. И уже по землям, где вполне можно налететь на турок или крымчаков.
— Помню, воевода, впервой, что ли? Достану свой шестопер, не один десяток голов басурман раскрошу в пыль.
— Сила в тебе огромная, но пользы от нее, только когда применяешь с умом.
— Хочешь сказать, я по глупости бью басурман? — прищурился Горбун.
— Иногда допускаешь своеволие. Ранее пропускал то, теперь не буду. Если что, накажу строго. Уразумел?
— Уразумел, князь.
— Ну, иди к своей суженой. Да к ночи быть готовым к переходу.
— Так Лидка же с нами пойдет?
— С нами.
— Вместе и подготовимся. Я-то ведаю, как переправляться, она тоже, но в условиях других. Ее многому учить в деле ратном треба.
— У нее, Осип, другая забота.
— Если бы так, — вздохнул Горбун, — а то дойдет дело до сечи кровавой, у всех одна забота будет.
— Ступай!
Когда Горбун ушел, Савельев обошел ратников. Все готовились. К казакам не пошел, там начальствовали сотник и десятники.
Время пролетело быстро. Как только солнце зашло за горизонт и начались вечерние сумерки, наблюдатели от реки сообщили, что движение по Дону и левому берегу прекратилось. Последний сухопутный отряд ушел к Карандару недавно. Поблизости на левом берегу стоянок турок и крымчаков нет. Да то и понятно, до крупного селения с большой охраной всего десять верст, их и затемно пройти можно.
— На реке и левом берегу тихо, князь, — доложил Малюга.
— Добро, — ответил Дмитрий и тут же наказал: — Отправляй пару человек ертаула на левый берег, ниже по течению от переправы, чрез которые идти с конями не можно, и обходя тихие заводи, где могут быть омуты.
— Ты считаешь, князь, я не ведаю, как переправляться чрез реку? — улыбнулся сотник.
— Не считаю, я передаю тебе наказ.
— Понял.
— А понял, сполняй. Разведке пройти до левого берега, там осмотреться и вернуться назад для доклада о безопасном перелазе.
— Сполняю, Дмитрий Владимирович!
В разведку ушли казаки десятка Петра Катагаря.
Князь и сотник смотрели за ними с берега.
Разведчики вывели коней по пологому спуску к реке. Они сидели в седлах, направляя их, поддерживая поводом и шенкелем, повернув голову немного против течения, стремена сбросили. Всадники не делали резких движений, оттого кони спокойно шли по дну, углубляясь в воду. Так прошли почти до середины. Дальше пошла глубина, и казаки соскользнули с коней, до того сняв рубахи и ослабив подпруги. Кони поплыли, казаки держались за них. Плыли недолго. Вновь вышли на мелководье, влезли в седла и вывели коней на левый берег. Там поправили снаряжение, проехали к сакме и осмотрелись. Ушли в поле. Вскоре показались с юга и завели коней обратно в воду. Уже ведая о переправе, прошли реку быстро. Хоть все видели князь и сотник, разведчики доложили об условиях перелаза.
— Стоянок басурман не видать? — спросил князь.
— Нет, — ответил старший, — ни в поле, ни на севере, ни на юге. На сакме только свежие лошадиные «яблоки».
— Смените штаны, сапоги и будьте в десятке, — сказал разведчикам сотник.
Казаки ушли, уводя коней.
Малюга посмотрел на Савельева:
— Ну что, князь, начнем?
— Давай, запускай десяток ертаула, — кивнул Дмитрий. — Ему, как выйдет на берег, сразу же идти вперед на версту, осматривая местность. Направление — селение Галурмак.
— Твоя дружина последней пойдет?
— Средь десятков.
— Понял.
Малюга собрал десятников, отдал наказ.
