В реку вошел ертаульный десяток, ведая об условиях перелаза.
За ним все остальные.
Переправились быстро и с ходу пошли за ертаулом. Дружина Савельева пропустила вперед сотню и оказалась в тылу. От ертаула постоянно подходил гонец, сообщая, что басурман поблизости нет.
Так вышли к селению Галурмак.
Дружина и сотня зашли в овраг, саженях в пятидесяти от бывшего селения. Так как в нем предстояло обустраиваться отряду Савельева, то от него и пошел малый ертаул смотреть развалины. Вернулся он затемно. Гордей Бессонов, что сам вызвался начальником разведки, доложил:
— Селение большое, по нашим меркам, не слишком разрушено, есть целые дома, в основном саманные, крытые соломой, есть остовы без крыш, но с перекрытиями. Сохранились плетни между дворами, сады, огороды, загоны. Внешняя городьба из глины большей частью целая, но есть и разломы. Больше всего развалин и мусора с южной стороны. Целый молельный дом, с крышей-куполом.
— Значит, дружина укрыться в Галурмаке может? — спросил Савельев.
— И не только укрыться, но и держать оборону в случае необходимости, правда, против небольшой рати, до сотни, — кивнул Бессонов.
— Ясно. Заводи дружину в селение, распределяй по домам людей, определи место стоянки коней…
— Так конюшня есть, и сено…
— Добре, туда коней. Выстави охранение сменное со всех сторон.
— Уразумел. А ты не пойдешь в Галурмак?
— Нет. Покуда не устроим сотню, не пойду.
— Значит, едешь в Карачук?
— А ты догадливый, Гордей! — улыбнулся князь.
Помощник смутился. Но тут же развернулся и начал отдавать команды дружине.
Дмитрий подошел к сотнику:
— С Галурмаком порядок, идем теперь в Карачук.
— Ты с нами?
— Ну, должен же воевода видеть, как обустроятся его воины. А сотня, коль не забыл, подчинена мне.
— Не забыл. Идем всей сотней?
— Нет! Запусти поначалу ертаул.
— Понял.
Вперед ушел ертаульный десяток.
В условиях темноты разведка задержалась. Подошла только тогда, когда на востоке забрезжил рассвет.
Десятник Михайло Перелыга доложил:
— Смотрели поначалу поле, тропу, в которую превратилась дорога, «яблок» лошадиных, как и сакмы, поблизости нет, то значит, в селение турки и крымчаки не заходили. Потом посмотрели дубраву. Там место для засады хорошее, внутри елань большая и еще одна ближе к северной опушке, та поменьше, всюду кусты, много можжевельника. Хватает ям, канав, но не глубоких, только залечь и укрыться, дабы после напасть внезапно.
— Это понял, — сказал сотник, — ведай, Михайло, о самом селении.
По рассказу десятника, Карачук отличался от Галурмака только размерами, он был больше. А так все то же, что и в месте, где встала дружина.
— Можно ли скрытно от татар ближних, что встанут саженях в ста от селений, связаться между дружиной и сотней? — спросил Савельев.
— Можно, южнее, — кивнул десятник. — Почитай, от Дона и за Карачук идет балка. Она заросла кустарником, но проходима.
— Ну, и добре, — кивнул Дмитрий и повернулся к сотнику: — Выдели при мне, Антип, гонцов для сообщения между нами.
Малюга обратился к десятнику Ничипору Нюхарю:
— Слыхал, Ничипор?
— Слыхал.
— Назначай.
Десятник, недолго думая, назвал гонцов:
— Демид Бочаров и Гришка Тусак.
— Пусть покажутся, — попросил князь.
Нюхарь окликнул гонцов, те подошли. Савельев запомнил их и повернулся к Малюге:
— От меня будет один. Лучник Петр Баталов. Это тот, кто помогал плоты на берег затаскивать, а потом городьбу править старому казаку.
— Помню. Узнаю, — кивнул сотник.
— Ну, тогда я к своим. Вы обустраивайтесь, выставляйте охранение. Мыслю, что и в роще людей посадить след. Но то сам решай.
— Я тоже о роще мыслил. Посажу сменный пост.
— И всем опосля отдых до утра.
— А чего до утра, воевода? И до вечера выспимся.
— Отдыхай, пока есть возможность.
— Утром гонца пришлешь? Али сам явишься?
— Тебя вызову, — улыбнулся Савельев, — то, Антип, видно будет.
— Уразумел.
Савельев вернулся в Галурмак. На подходе с востока его остановил дозорный:
— Стоять!
— Дрозд, ты?
— Я!
— Неужто не узнал?
— Узнать-то узнал, но порядок есть порядок, проезжай, князь!
Покачав головой, воевода въехал в селение. По жилищам, молитвенному дому, по строениям селения было заметно, что когда-то здесь жили люди разных национальностей и веры. Большинство православных, но были и мусульмане. Впрочем, сейчас это уже не имело никакого значения.
Бессонов решил держать всех вместе, в двух уцелевших больших домах центра селения. Коней поставили на ночь в конюшню, днем их можно было выводить в поле, рядом с городьбой, имея возможность быстро завести в укрытие.
Савельеву подготовили отдельную комнату ближнего к молельне дома. Влас только закончил делать нары, благо досок и другого стройматериала в брошенном селении было достаточно. Сделав лежанку, он улыбнулся:
— Ну вот, Дмитрий Владимирович, щас принесу ветви деревьев, накрою пологом, скатаю под подушку накидку и можете отдыхать.
— Сам-то как обустроился? — спросил Савельев.
— Хорошо, рядом с тобой, в соседнем помещении. Там же и отец, в светлице еще шестеро.
— Отец уже спит?
— Какой там? Никто не спит. Отец разряд на службу по постам делает.
— Как выставит охранение, пусть зайдет.
— Ага, передам.
Молодой ратник ушел. А вскоре появился и Гордей Бессонов:
— Звал, Дмитрий Владимирович?
— Звал. Охранение на постах?
— Да, два поста внешних выставил, один внутренний, на каждом по ратнику. Порядок и очередь смены определил.
— Добре. Интересно, где наш обоз?
— Обозные и охранный десяток идут медленно, — почесал затылок Гордей. — Мыслю, завтра али уже ныне к вечеру подойдут, если не налетят на татарские или турецкие разъезды.
— Вроде по левому берегу они их в глубь поля не пускают.
— А по правому тем более, там земли казаков. Покуда Девлет трогать их не решился.
— Кто знает, эту собаку Девлета, на что он может решиться, — вздохнул князь. — Но ты прав, сейчас ему не до казаков, сейчас басурманам нужна Астрахань. Я бы посмотрел на того умника, что настоял на рытье канала. Это же дохлое дело.
