От дремы оторвал Горбун, державший в руках большую чашу:
— Дозволь войти, князь?
— А ты разве еще не вошел?
— Ну, для порядку след спросить разрешения.
— Чего тебе? Что за чаша?
Горбун улыбнулся во все свое добродушное лицо:
— Чаша-то обычная, а вот внутри… щас объясню.
— Присаживайся, объясняй, что ж с тобой поделать, — потянувшись проговорил Савельев.
Горбун сел, снял тряпицу с чаши:
— Это снадобье, воевода, для того, чтобы долго не спать. Выпьешь его, и дня два не спишь, правда, потом свалит, но это потом. А еще Лидуха сделала зелье такое тягучее, как мокрая, размятая глина. Приложишь к ране, замотаешь тряпкой, и все дела. А еще…
— И когда она только все успевает? И трапезу для ратников приготовить, а это не на мужа да двух-трех детей, это, почитай, на два десятка здоровых мужиков, и снадобья всякие готовить?
— Вот такая она у меня, — гордо поднял голову Горбун. — Мастерица на все руки. За что ни возьмется, все горит.
— У тебя, говоришь?
— Да, князь. Твердо порешил, вернемся на Москву, женюсь.
— Ну, ну, поглядим. Ладно, что приготовила — молодец, ты держи ее здесь при себе, не дай бог, конечно, но может понадобиться и как лекарь…
— Угу, всегда при мне будет.
— Да, Осип, но сегодня тебе к Лидухе ходу нет.
— Пошто, князь? — удивился Горбун.
— По то, что пойдем басурман бить.
— Это дело. На это я завсегда готов, — повел плечами ратник.
— Ведаю, и предупреди о том зазнобу свою.
— Мужику не след отчитываться пред бабой.
— Не хватало еще, чтобы она тебя по всему селению разыскивала.
— Ладно. Предупрежу, — вздохнул Горбун.
— Забирай чашу, вони от нее, как от болота, и ступай к Гордею, он скажет, чем след заняться.
— А чего говорить? Я и сам знаю. Мой шестопер под нарами с доспехами. Только наказ поступит, я уже в строю буду.
— Ступай, Осип!
— Слушаюсь!
Горбун забрал чашу и ушел.
Савельев прилег на нары, но задремать более не смог. Так и лежал до тех пор, пока солнце не склонилось к закату, и Влас объявил, что дружина собралась на вечернюю молитву и трапезу.
Помолившись, ратники разобрали чаши с похлебкой. Ели, хвалили стряпуху, а та и рада. И Горбун смотрел на всех свысока, мол, вот какая у меня невеста.
После трапезы подошли два десятка казаков во главе с Малюгой. Сотник с десятниками прошел в помещение воеводы. Ратники обустроили на время казаков. После начали сами одеваться в доспехи, брать оружие. Возчики подвели коней.
В помещении Малюга первым делом познакомил Савельева с десятниками:
— Это голова четвертого десятка Иван Сивоха, а это — десятник лучников Фома Бузлук. Ну а это, — указал он на Савельева, — воевода особой царской дружины, ближний к государю человек, князь Савельев Дмитрий Владимирович.
Десятники чинно поклонились, сняв шапки.
— Можно и без того, у нас все просто, как и у вас, — улыбнулся князь. — Только без вольности, но и без ненужных формальностей. Садитесь на лавку у стола, други.
Казакам польстило, что сам воевода царской дружины, знакомый лично с Иваном Васильевичем, принял их без всякого высокомерия, как равных, да еще другами назвал.
Они присели, обратив взоры на воеводу.
Савельев вновь развернул карту:
— Дело, братцы, такое предстоит. Вам во главе с сотником идти к участку между второй и третьей плотиной, или ко второму участку со стороны Дона. Идти скрытно, на конях, не далее восьми-девяти верст, затем пешими, стреножив коней и оставив их связанными между собой в подходящей балке. Пешком идти до земляного вала, что поднимается от рытья канала. На подходе смотреть, чтобы десяток, может, два крымчаков ушли с ближней стороны на дальнюю, и только после того выход к валу. Распределение там по наказу сотника. Как только рабочие и невольники построятся в колонну, дабы идти к Самаку, а басурмане еще будут наверху, по команде сотника сначала бить лучникам, потом атака пешая через ров и невольников. Те залягут, когда завидят вас. Задание не сложное, если лучникам сразу удастся ополовинить десятки басурман. — Он повернулся к Бузлуку: — У стрелков много стрел?
— По двадцать, пять из которых зажигательные. Но их можно и не поджигать. Хватит, князь.
— То добре. Двести стрел на два десятка, даже на три, так и десяток Сивохи без работы останется.
— Для полученного задания десять лучников многовато будет. Может, трех казаков передать тебе, воевода? — предложил Малюга.
— У меня служивые татары из луков бьют без промаха, их четверо, да еще три стрелка средь русских ратников. Луки и стрелы есть. Последних не так много, как у вас, но для первого удара хватит с избытком. Ничего перестраивать и переделывать не будем. По этому вопросы есть?
Казаки промолчали.
— Добре, — кивнул Савельев. — Напоминаю, успех дела во многом, если не полностью, зависит от того, удастся ли нам скрытно подойти к земляному валу и вовремя начать обстрел. Со слов старших отрядов разведки, поначалу невольников и рабочих начинают строить, как заходит солнце. Вот тогда мы уже должны быть у вала. Значит, выходить след сразу после вечерней молитвы и трапезы, что перенесены на раннее время. Как раз к началу вечерней зари дойдем до переволоки.
— Да сделаем как надо, князь, не сумневайся! — воскликнул Сивоха. И тут же осекся под укоризненным взглядом сотника: — А что? На конях восемь-девять верст нет ничего, пехом тоже. Еще время будет разведку провести.
— Это ты, Иван, правильно предложил, — взглянул на него князь. — От места оставления коней след вперед выслать пару человек разведки и по их сигналу, когда начнется построение, быстро выйти к валу, но чтобы враг с той стороны вас не заметил.
И вновь казак Сивоха свысока посмотрел на товарищей — сам князь согласился.
Поймав этот взгляд, Савельев заметил:
— А вот нос задирать, Иван, не след.
— Да я что, я ничего.
— Продолжаем, други. Как проведем первые два удара, разгромим басурман, отходим сюда и отсюда большими силами, я имею в виду всю сотню и дружину, атакуем со стороны берега с юга причал и ближнюю околицу Карандара. Бьем турок и крымчаков, что окажутся на пути, но опять-таки все делаем быстро. Проходим через селение, рубим встретившихся басурман, поджигаем дома, вот тут горящие стрелы будут кстати, и так же быстро отходим в Галурмак. Но здесь не останавливаемся, а уходим дальше, куда скажу. Потому как мурза, что начальствует на этом месте переволоки, в ярости обязательно вышлет отряды искать противника. Они зайдут и в Галурмак, и в Карачук, и в рощу.
