— Пищальники, лучники, ко мне! — тут же среагировал сотник.
Когда к нему подошли три десятка, он наказал им спешиться, оставив коней в улочках, и в кустах скрытно встать на позиции.
Сотники Гамир и Доган, разделив сотню на две полусотни, добавив к ним по десятку бежавших из Самака татар, вели их в тридцати саженях друг от друга. Из оружия кроме сабель появились копья, луки, боевые топоры, секиры.
Гамир, увидев часть казаков, стоявших возле молельного дома, крикнул Догану:
— Я к ибадетхане, Бурхан, ты к берегу и заходи к молельне от причала.
— Понял.
Полусотня Догана отвернула к Дону, а отряд Амина Гамира двинулся прямо на молельный дом.
Расстояние между татарами и лучниками стремительно сокращалось.
Малюга следил за этим и в нужный момент дал команду:
— Пищали, огонь!
Послышался треск, дым от воспламенения пороха поднялся над казаками. Первый десяток во главе с Гамиром словно косой скосило.
— Лучники, стрелы! — продолжал отдавать команды казацкий сотник.
Ударили два десятка лучников — и еще пятнадцать всадников слетели с коней. Поняв, что оказались в засаде, оставшиеся два с половиной десятка татар попытались развернуться, но попали под повторный оружейный залп. Когда рассеялся дым, казаки увидели трех несущихся обратно в Карандар крымчаков. И тут же от Дона вышла полусотня Догана. Но серьезной угрозы для казаков она не представляла. От реки к центру селения вели только узкие проулки, где рядом едва могли разместиться два всадника, посему Доган вынужден был разделить полусотню на десятки, да и тем приходилось пробираться по двое.
По команде Малюги пищальники и лучники встали на новые места, но они не потребовались. Выйдя к проулкам, казаки легко рубили татар, вываливавшихся оттуда. Но перебили не всех. Хоть и гнал их к молельному дому Доган, но татары ведали, что это губительно, и половина сдала назад. То предусмотрел опытный Малюга. Он пустил два десятка в обход западной стороны к причалу, возле которого стояли пара больших галер-галеасов, один гелеон и два малых, где скучковались два с небольшим десятка Догана, и казаки быстро срубили больше половины крымчаков. Выжившие соскочили с коней, бросили оружие и сели на корточки, показывая, что сдаются.
— Рубить этих шакалов! — приказал десятник Сивоха.
Не успел подошедший Малюга остановить казаков, как те уже порубили всех.
— Ты что творишь, Сивоха, — набросился на десятника сотник. — Пошто отдал наказ рубить пленных?
— А они, сотник, разве нужны нам? Ты видел, как они гонят в свой поганый Крым толпы наших мужиков, отроков, баб, девиц, погоняя плетками, порубив до того стариков и младенцев? А что делают потом с ними в своих Кафе и Кезлеве? Продают, как скот, разделяя мать с дитем, мужа с женой, насильничая девиц и детей. Эти, — указал он на трупы, — лучше тех? Они такие же. А посему, раз вышли разбойничать и воевать, значит, и наказание им одно — смерть. А в полон они захотели потому, что ведают, мы не издеваемся, как они, над полонянами. Пусть круг решает, виноват я или нет.
— Хватит! — прервал его Малюга. — Сделанного в обрат не вернешь. Порубили, значит, порубили, но боле не делать так, Сивоха, ты не крымчак, ты казак. Сколько татар ушло в Карандар?
— Из тех, кто был у причала, никто, — ответил десятник.
— Так, как дела у дружины, неведомо, но, коли нет от князя гонца, значит, дружина справляется.
— Супротив дружины нукеры мурзы. Куда им до царских воинов, — усмехнулся Сивоха.
— А где команды с судов?
— Да попрятались в хатах, наверное.
— В хатах? А может, на галерах?
— Кто их знает.
— Степа, подожги стрелы, да пусти по паре штук на галеасы! — подозвав одного лучника, приказал Малюга.
— Это мы с нашим удовольствием!
Лучник достал стрелы с обмотанными и пропитанными смолой наконечниками, огниво. Вскоре горящая стрела вонзилась в кормовую надстройку левого галеаса. И тут же из надстройки вылетели турки. Крича, они выдернули стрелу, бросили в реку.
Малюга хмыкнул, взглянул на Сивоху:
— А ты говоришь, по хатам спрятались. На судах команды.
— И чего? Будем жечь вместе с ними?
— Если не сдадутся, то да, но после наказа князя Савельева.
На судах же в это время появились турки, в руках — белые тряпки.
— Гляди-ка, пощады просят, испугала их наша горящая стрела, — покачал головой Сивоха.
— Кому же охота гореть живьем или тонуть в реке? — проговорил второй десятник Никола Туголук.
Один из турок вышел на нос, что-то закричал по-своему.
Малюга понимал по-турецки и по-татарски и крикнул в ответ:
— Сдаетесь?
— Да, да, сдаемся, — ответил турок.
— Сколько вас на галерах?
— По десять человек.
— Выходите на причал.
— Нам надо обещание, что не тронете. Видели, как вы обошлись с татарами.
— А видели, чего сдаетесь?
— Надеемся на вашу милость. Мы не воины, мы команды судов. Нам ходить в море, реки, нам не воевать.
— Ладно, — кивнул Малюга, — сходите, не тронем.
Турецкие команды сошли на причал.
— Куда идти? — спросил переговорщик.
— Да куда хотите. Если вы не воины, то и нам не нужны.
В это время со средней галеры раздался выстрел из пищали, и лучник, что ранее стрелял зажженной стрелой, схватившись за грудь, упал. Заряд был не для него, он просто оказался между галеасом и сотником.
— Ах, вот вы как! Казаки на галеру!
Но вдруг раздался взрыв, и надстройку вместе с мачтой мгновенно снесло. Видно, стрелявший подорвал запас пороха. Галеас взялся пламенем, загорелась и соседняя галера. Малюга схватил турка за грудки:
— Так ты на милость надеешься?
— Я не виноват, это человек капудан-паши. Он оставался на галере, но вел себя тихо, я бы и не подумал, что он может подорвать себя с судном.
— Тушите другую галеру! — приказал сотник, и казаки бросились к судну.
Там оказалась охрана, по три крымчака. Они с бортов заняли оборону, и еще два казака пали.
Малюга не сдержался, крикнул:
— Где лучники?
Подбежали двое, что были поблизости.
— Сжечь малые струги!
— А как же наказ князя? — взглянул на сотника Сивоха.
— Не мы начали, турки и крымчаки. Не терять же людей из-за этих судов?
— Вот это верно.
Казаки горящими стрелами подожгли суда, схожие с малыми русскими стругами. Охранники бросились в воду и поплыли на другую сторону.
