— А ведь прав Анвар. Юнис-бей мог сделать многое для защиты Азова и уничтожения дружины и без ненужных игрищ. Значит, приходивший к нам турок на самом деле служит Москве.
— Еще бы доказательства тому добыть, — заметил Бессонов.
— То в настоящих условиях, Гордей, не можно.
От двери неожиданно раздался знакомый властный голос:
— Ну почему не можно? Можно вполне.
Все встали.
В комнату вошел не кто иной, как сам воевода русской рати князь Серебряный. Позади Влас и дозорный восточной стороны, Лавр Нестеров.
— Что это значит? — сурово спросил Савельев у Нестерова. — Как посторонний смог оказаться здесь?
— Так это, Дмитрий Владимирович, ведь князь Серебряный подъехал. Какой он посторонний? — растерялся Нестеров.
— Для дозорного все посторонние. Вот у Дрозда спроси, как останавливал меня недавно.
— Не ругайся, князь, это я запретил дозорному и твоему шустрому молодому ратнику поднимать шум. И не надо их за то наказывать, — улыбаясь, проговорил Серебряный.
— Ушли с глаз долой! — бросил воевода Нестерову и Власу.
Ратники растворились, Агиш уступил место Серебряному, неожиданно объявившемуся за семьсот верст от крепости, обороняемой подчиненным ему войском.
— Почему не можно получить доказательства? — повторил князь. — Я заявляю, что Айкут Енги наш человек, этого достаточно?
— Достаточно, — взял себя в руки Савельев. — Только попрошу впредь, Петр Семенович, не распоряжаться моими людьми, тем более теми, кто связан обязанностями по службе.
Князь Серебряный улыбнулся:
— Хорошо, Дмитрий Владимирович, больше не буду.
— И вообще, откуда ты взялся, воевода?
— Прогуливался по шляху, — рассмеялся Серебряный, — решил, дай-ка навещу славных ратников особой дружины. Ну а если серьезно, специально подошел сюда с ратью княжича Долгинина. Слыхал о таком?
— Что-то слыхал на Москве.
— Ну и добре, а подошел, дабы завершить главное задание.
— Значит, в отношении дружины планы изменились и на подрыв Азова пойдет рать Долгинина? Кстати, насколько велика она?
— В ней пять сотен и наряд из десяти пушек, а также два десятка пищальников. Но ничего в планах не меняется. Действовать в Азове предстоит твоей дружине, Долгинин всего лишь прикроет отход воинов и обеспечит продвижение до переправы к станице Дугановка. Ты переправишься через Дон и далее уйдешь на Москву, княжич же имеет другое задание, о котором говорить не след. Но то обсудим отдельно. Сейчас же я хотел бы знать, как собираешься выполнить задание в Азове ты, Дмитрий Владимирович.
— А мне, Петр Семенович, важно знать, с каких рубежей рать Долгинина будет прикрывать дру-жину.
— Добре, — улыбнулся Серебряный. — Где у тебя карта?
Дмитрий сдвинул схему, переданную турком.
Воевода русского войска указал на рубеж.
— Вот отсюда, Дмитрий Владимирович.
— Что ж, годится. С этим ясно, а вот у меня, Петр Семенович, окончательного плана так и нет. Вот сидим, решаем, как и что делать.
— Давай вместе порешаем. Доложи обстановку, — проговорил Серебряный, устраиваясь поудобнее.
План был принят поздно, когда вовсю светили звезды, но ночь уже сдавала свои позиции. После чего князь Серебряный, плотно перекусив, вышел за пределы Кельберека, где в овраге его ожидали три десятка охраны.
А Савельев объявил всем участникам совета короткий отдых.
Глава девятая
Утром воевода вызвал Баймака.
Время было раннее, солнце только встало, но служивые и касимовские татары уже успели помолиться. Лидуха с Горбуном занимались стряпней. Осип, конечно, только помогал, но довольный, радостный. Сейчас для него и Лиды не было ничего более значимого их отношений.
Служивый татарин зашел в помещение, где размещался воевода, так называемую «пещеру».
— Слушаю, Дмитрий Владимирович.
— Отдохнул?
— Да.
— Ступай к Лидухе, пусть накормит чем есть, и езжай в деревню к Гасуту. Передашь ему… — Савельев сказал, что передать, добавив: — Дождешься сына Байгира. Тому передашь мой наказ, сегодня за день его семья должна тихо покинуть Азов, оставив открытым подворье и все помещения. Семье, как выйдет из крепости, идти в Кельберек. Возможно, она застанет здесь дружину или часть ее, а нет, так встретят возчики. Гасуту также отправить семью, но самому обязательно на время остаться в Коброне. Как сделаешь то, возвращайся. Я определю другое, главное задание, Анвар. Понял меня?
— Понял, князь, — кивнул Баймак.
— Ступай, жду тебя.
Баймак перекусил на кухне у Лидухи, забрал коня и поскакал к Коброну.
Подъехал осторожно, скрытно для жителей. Это объяснялось тем, что подворье татарина скорняка стояло на отшибе. Провел коня во внутренний двор, где и встретил Гасута. Тот испуганно отшатнулся, завидев во дворе своем незнакомого воина.
— Ты кто?
— Не догадываешься?
— Нет!
— Я товарищ тех, кто приходил к тебе вчера. Салам, Ильдар!
— Салам! А как звали вчерашних гостей?
— Проверяешь? Правильно, — кивнул Баймак и назвал имена касимовских татар. После спросил: — Где коня поставить можно, я, дус, извини, к тебе, видимо, надолго. Но не волнуйся, не объем, напротив, дам харча.
— Яхши. В стойло к моей лошади и ставь. Там и вода свежая, и сено.
Когда Баймак пристроил своего коня, Гасут спросил:
— Пройдем в дом?
— Здесь поговорим, если то безопасно.
— Нас никто не увидит, но это сейчас, а днем люди иногда проходят мимо, тогда могут заметить.
— Значит, пока поговорим тут.
Гасут указал на топчан и спросил:
— Как тебя-то зовут, дус?
— Анвар.
— Присаживайся, Анвар, я слушаю тебя.
— Воевода просил передать, чтобы твоя семья начала собираться.
— Что, мы можем уехать?! — воскликнул местный татарин.
— Не спеши и не повышай голоса, то лишнее. Сегодня вы уедете, это так, но сначала только твои жена и дети. Она справится с этим хозяйством?
— Справится, — улыбнулся Гасут. — Лия крепкая женщина, да и дети послушные. Арба крепкая, лошадь спокойная, а скарба и провизии нет ничего. Только куда им ехать?
— Старую крепость Кельберек знаешь?
— Спросил тоже, я все в округе знаю.
— Вот туда твоей семье и след ехать. Там, если не будет дружины, то встретят наши возчики, они покажут, где дождаться тебя. Ты же ведаешь, что треба сделать.
