Но это оказались не все подарки судьбы для Великолепного.
Настоящий подарок он получил, откуда меньше всего ожидал.
– Милорд, отложите свои дела, пойдемте со мной.
Голос Паоло глух и тревожен одновременно.
– Что случилось?
– Вы должны ее увидеть…
– Это может подождать? – нахмурился Великолепный, не любивший спешные новости, которые никогда не бывают хорошими.
Паоло помотал головой:
– Нет, смерть ждать не будет.
– Чья?!
Медичи пришлось почти бегом догонять слугу.
– Куда ты так мчишься, кто там умирает?!
– Увидите.
Сапожник всегда без сапог, до собственного дома у Антонио Сангалло и его брата Джулиано, тоже архитектора, руки не доходили – скромное жилище в два этажа.
– Успел? – тревожно поинтересовался Паоло у открывшего дверь слуги.
– Да, – кивнул тот.
Лоренцо удивился тому, как по-хозяйски уверенно ведет себя его помощник в доме Сангалло.
Жестом позвав Медичи за собой, Паоло открыл дверь одной из комнат.
На кровати лежала умирающая женщина, ее лицо почти слилось с подушкой, настолько бледной, без единой кровиночки была кожа. Светлые волосы разметались во все стороны, глаза, вокруг которых синева смерти, закрыты.
– Оретта… Он пришел.
Лоренцо, ничего не понимая, шагнул к кровати и замер, потрясенный увиденным. Эта женщина напоминала ему сразу троих – собственную жену Клариче, которая в Кареджи, мать Лукрецию, оставленную на виа Ларга, и… вот что уж совсем немыслимо – Симонетту Веспуччи!
– Кто вы? – растерянно прошептал Медичи.
Губы женщины с трудом разомкнулись, голос был едва слышен:
– Джулиано никогда обо мне не рассказывал? Он… боялся…
– Джулиано? Чего он боялся?
– Лоренцо, – окликнул его Сангалло.
Обернувшись, Лоренцо перестал что-то понимать вообще – Антонио держал на руках… маленького Джулиано.
Пришлось даже присесть на край постели.
– Это кто?
– Джулиано ди Джулиано, твой племянник.
– Мой сын, – едва слышно добавила Оретта.
– Это сын моего брата? – Лоренцо прошептал вопрос, словно боясь спугнуть видение. Но то исчезать не собиралось, напротив, потянулось с рук Антонио к матери.
Женщина прижала ребенка к себе, насколько ей позволяли угасающие силы.
Еще не до конца осознав, что видит перед собой, Лоренцо тоже протянул к нему руки:
– Иди ко мне.
Малыш смотрел недоверчиво. Мать подтолкнула его:
– Это твой дядя Лоренцо, иди.
Лоренцо дрожащими руками прижал к себе ребенка, почувствовав родную кровь.
– Почему Джулиано скрывал?
Антонио позвал служанку:
– Мария, возьми Джулиано.
Дождавшись, когда девушка унесет мальчика, кивнул на молчавшую Оретту:
– Ты не спросил ее полное имя.
Лоренцо повернулся к женщине, и та произнесла самое ненавистное для Медичи имя:
– Пацци.
Прошлые годы многому научили, многое заставили переоценить, но Лоренцо не удалось не вздрогнуть.
Оретта Пацци, значит.
И вдруг словно из темноты на свет вышел, озарила страшная догадка: слуга тогда сказал, что Джулиано ушел в Дуомо потому, что там его ждала Оретта!
Глаза Великолепного сузились, в них заблестел совсем не добрый огонек.
– Это ты выманила Джулиано в собор? Он шел туда к тебе?
Оретта попыталась приподняться:
– Нет, милорд, нет! Я не могла его никуда выманить, я не выходила из этой комнаты ни в тот день, ни в какой другой.
Антонио подтвердил:
– Она действительно была здесь, ждала Джулиано.
Оретта закашляла снова, на приложенном к губам платке расплылось кровавое пятно. Чахотка… от нее умерла Симонетта Веспуччи…
К больной подбежала служанка:
– Оретта, я помогу.
Антонио позвал Медичи за собой:
– Пойдем.
В соседней комнате Лоренцо некоторое время молча стискивал голову руками, потом хриплым голосом потребовал:
– Рассказывай.
– Ты можешь повесить меня в окне Палаццо Веккьо, скормить львам, зарыть живьем в землю, но я не мог тогда не помочь им.
– Почему ты?
– У Оретты здесь наискосок живет родственница. Жила. Она замужем за Антонио Горини. Первым Оретту увидел Сандро, решил писать. Пришлось это делать у меня.
Чем дольше Антонио рассказывал, тем мрачней становился Лоренцо. Услышав печальную историю любви детей двух враждующих семейств, он даже застонал:
– Мы все виноваты: я, ты, Сандро, Пацци… все виноваты в его гибели и ее смерти.
Потом снова долго сидел, мрачно уставившись в одну точку. Оретта перестала кашлять, из комнаты вышла служанка, объяснила, словно извиняясь:
– Заснула. Слаба очень.
Лоренцо вскинулся:
– Нужен врач. Я пришлю лучшего.
– Не суетись, не поможет. Она хочет умереть, чтобы увидеться с Джулиано, только вот попросила показать мальчика тебе.
– Ребенок крещен?
– Да, здесь, в монастыре.
– А… отец?
– Крестный я, про Джулиано не записано.
– Почему, почему ты ничего не сказал мне?! – простонал Великолепный.
– Джулиано родился ровно через месяц после гибели отца. Тебе до ребенка ли было? Ты мстил.
И снова Лоренцо сидел молча.
Потом вскинулся:
– Я заберу малыша на виа Ларга.
– Вызвать носилки?
– Нет, понесу сам.
Беря на руки маленького Джулиано, объяснил:
– Мы пойдем к твоей бабушке Лукреции.
Что-то было в хрипловатом чуть гнусавом голосе Великолепного такое, что малыш не заплакал, не попросился к маме.
– Ты вернешь его? – ревниво поинтересовался Антонио. – Я его крестный отец.
– Нет! Это мой сын, такой же, как другие. И пусть хоть одна собака попробует возразить!
Не попробовали.
Лоренцо нес мальчика словно великое сокровище. Сзади шагали Паоло и четверо охранников, все же успевших за своим господином к дому на Борджо Пинти. Маленький Джулиано с любопытством разглядывал их блестящие на солнце доспехи, улицу и людей вокруг. Ему нечасто удавалось бывать среди людей, разве что у монахов в доме напротив, мальчик слишком похож на своего отца, чтобы Оретта могла выводить ребенка погулять.
