– Детей рожать! – огрызнулась Лукреция. – Такие-то тихие и скромные берут мужей в руки легче всего.
– Ну, не знаю… Тогда брось его, пока он не бросил тебя.
Лукреция решилась, в конце концов, подруга завтра уедет, ей можно доверить другой секрет:
– Ты видела Симонетту, жену Марко Веспуччи?
Оказалось, что Лаура все знает об увлечении этой юной женщиной со стороны младшего брата.
– А ее ты почему боишься?
Лукреция схитрила:
– Клариче хоть чем-то на нее похожа?
Некоторое время Лаура разглядывала что-то за окном, словно пытаясь вспомнить, потом согласно кивнула:
– В чем-то похожа.
Видя, что такое утверждение задело подругу, она подтащила Лукрецию к большому венецианскому зеркалу – подарку Лоренцо:
– Посмотри на себя. Ты красавица из красавиц, а они просто миленькие серенькие мышки. Еще раз повторяю: дружить с этой Веспуччи не стоит, а вот с Орсини подружись. Знаешь, мышка сильно проигрывает рядом с красивой кошечкой. И соблазни ты уже, наконец, своего сатира! Пора переспать с ним, я слышала, в постели он хорош.
Лукреция прислушалась к совету опытной в амурных делах подруги, когда Клариче Орисини появилась наконец во Флоренции и стала женой Лоренцо Медичи, одной из ее приятельниц стала Дама сердца Великолепного Лукреция Донато. Ей удалось убедить Клариче в безопасности платонического чувства Лоренцо.
А пока ему только предстояло стать мужем.
Еще в апреле в Рим отправилась внушительная компания молодых людей под руководством Джентиле Бекки, чтобы привезти Клариче Орсини во Флоренцию.
В самом начале июня 1469 года мажордомы дворца на виа Ларга хватались за голову от невозможности справиться с потоком подарков к свадьбе со всех сторон Тосканы.
Поставленный учитывать провизию Марко Стефани едва успевал диктовать, а писец записывать:
– Сто пятьдесят телят… сто двадцать тысяч птицы – гуси, куры, каплуны…
– Больше, – отозвался кто-то из слуг.
Марко махнул рукой:
– Всех не пересчитать. Что еще?
Еще были целые возы с рыбой, орехами, сушеными фруктами, конфетами, мешки с мукой, крупой… бочки с вином, телеги, в которых укутаны сеном бутылки, тоже с вином… снова рыба, зелень, раки, визжащие поросята, до смерти перепуганные козлята, здоровенные кабаны, еще фрукты, павлины, цапли, утки…
Когда закончили учет, стало ясно, что при всем желании поварам не удастся это переработать, а гостям съесть.
– Миледи, мясо испортится. Может, лишнее раздать?
Лукреция не сразу поняла, о чем идет речь:
– Какое мясо, Карло?
– Нам слишком много мяса прислали в подарок.
– Конечно, раздайте.
Бедный люд не мог поверить своему счастью – по двадцать фунтов отменной телятины каждому просто так ради свадьбы Великолепного?! Слава Великолепному и всем Медичи!
На следующий день дворец на виа Ларго широко распахнул свои двери, помимо четырех сотен главных гостей его могли посетить практически все желающие, кто мог себе позволить дорогой наряд. Огромное количество поваров и поварят, слуг и временно нанятых помощников сбились с ног, готовя, раскладывая и разнося угощения, разливая вина, убирая со столов и меняя скатерти после каждой перемены блюд.
Такой свадьбы Флоренция не видела никогда.
На улице были накрыты столы на полторы тысячи человек, яства на которых тоже менялись.
Слава Великолепному! Палле! Палле!
Палле – шарики на гербе Медичи. Этот клич стал знаком принадлежности к партии Медичи, поддержки семьи. Медичи еще предстояло не раз услышать этот клич в трудные времена.
Клариче принесла приданое в шесть тысяч флоринов, ее кассоне – свадебные сундуки – были набиты дорогой одеждой, сама же она получила полсотни драгоценных колец и такое количество подарков не только от мужа и его семьи, но и от его друзей и родственников, что даже перестала запоминать и учитывать подаренное.
Свадьба обошлась Медичи в двадцать тысяч флоринов и это без учета присланной в дар провизии. Медичи могли себе это позволить, женился наследник, тот, что будет править Флоренцией довольно скоро.
– Тебе свадьбу закатим еще богаче, – заявил Лоренцо брату. Джулиано только отмахнулся:
– Я вовсе не собираюсь жениться.
– Куда ты денешься?
Лоренцо не ждал слишком многого от своей скромной жены. Клариче была симпатична, стройна, но уж слишком робка. Лоренцо не сравнивал ее со своей возлюбленной Лукрецией Донати – красавицей из красавиц, но сравнил с Ипполитой Сфорца и Боной Савойской. Они красивы не только внешней, спокойной, как у Клариче красотой, они умны и образованны. Но главное – обе были личностями, способными даже диктовать свою волю мужьям. Клариче могла только подчиняться.
Она подчинялась сначала родителям, теперь мужу. Не только в постели, где не проявила никакой инициативы и старалась угодить желаниям Лоренцо, но и во всем остальном.
Кажется, в первую ночь она даже не поняла вопрос мужа:
– Как тебе лучше?
Когда сообразила, то с готовностью откликнулась:
– Как пожелаешь ты.
Она старалась доставить удовольствие, не стремясь получить его сама. Именно потому и Лоренцо почти не получал.
– Бревно! Любая девка на сеновале живее, – жаловался он Бекки.
Наставник успокаивал:
– Лоренцо, она перепугана. Научится, станет настоящей любовницей.
Видя, что подопечный сомневается, попытался обрадовать:
– Ты и научи! Это самое изысканное, Лоренцо. Превратить дикую козочку в покорную овечку может каждый, а вот наоборот… Преврати, получишь много удовольствия.
– Ты полагаешь? – загорелся Лоренцо, который попросту не знал, что делать с покорной, послушной супругой.
– Конечно!
Неизвестно чем больше восхитился Джентиле – тем, что ученик понял его задумку, или самой придумкой, которая пришла в голову прямо в ту минуту.
Никакой дикой козочки из Клариче не получилось, она так и осталась верной, послушной и самой обычной женой, прекрасной матерью и хорошей хозяйкой.
Лоренцо заскучал очень скоро. Это поняла Лукреция, тоже попыталась заступиться за невестку:
– Лоренцо, Клариче станет живее.
– Мама, почему у Наннины глаза горят, а Клариче словно снулая рыба?
– Лоренцо, вспомни, где выросла твоя сестра и где жена. Рядом с тобой у любой глаза загорятся. Подожди, дай Клариче время привыкнуть.
Донна Лукреция очень старалась расшевелить невестку, хотя в глубине души понимала, что беспокойному живому Лоренцо робкая жена обуза.
