Замок с двери в бывший винный зал Ланс снял на ходу, а едва распахнув во всю ширь дубовую дверь, выкрикнул в темноту условный клич магов, одновременно зажигая под потолком яркий светлячок.
– Мы из обители «Хазрет», я ее глава, – уверенно сообщил Шайонс недоверчиво щурящимся, встревоженным магам. – Сейчас мы снимем с вас ошейники, но бежать никуда не нужно. Спокойно идите в столовую возле кухни. Там уже ждут наши друзья. Вам необходимо хорошенько поесть и восстановить энергию, потом мы поможем вам добраться до дома или устроиться на работу. Желающих учиться ждет обитель «Хазрет» или ковен магов из Онзирского княжества.
Пленники выслушали это заявление молча, а на направившихся в их сторону магистров смотрели опасливо и отчаянно, как глядят дикие звери на охотников, поймавших их в силки.
– Я понимаю, – сокрушенно бормотал Шайонс, осторожно опутывая шею юного парнишки защитной сетью, – что ты боишься, но обещаю, больно не будет.
– Михаю больно не было… – горько пробормотал тот дрожащими губами и обреченно закрыл глаза.
– Кто такой Михай? – насторожился магистр.
– Лекарь из Окрицы, – тихо буркнул сосед парнишки, сочувственно сжимая его худую ладонь. Взглянул в глаза мага и еще тише пояснил: – Он хотел снять ошейник. Не поверил, когда они сказали, что в них секретное заклинание. Если его не знать и снять ошейник – тот взорвется.
– И что дальше? – приостановился Варгус, уже собравшийся снять первый антиамулет.
– Разорвало, – скупо процедил бледный маг с полуоторванным знаком подмастерья. Пристально посмотрел в глаза помрачневших магистров и осторожно подсказал: – Вам лучше найти Инзерта, он тут старший над шаманами.
– А ему можно верить? – бдительно уставился на пленника Ланс, но тут же, сообразив, что таким образом правды ему не узнать, разочарованно поджал губы.
– Вот именно, – горько вздохнул маг. – Если он притворяется, ты подставишь всех нас. А если он за нас – можешь подставить его и…
Договаривать мужчина не стал, опустил голову и покорно замер, отдавая себя судьбе.
– Испытывать удачу не будем, – постановил Варгус. – Придется вам потерпеть еще немного. Как я понимаю, Инзерт – это тот человек в черном плаще, который встречал нас во дворе.
– Да, – поспешив отодвинуться, почти беззвучно шепнул мальчишка и отер ладонью выступивший на лбу пот.
– За ним пойду я, – направляясь к выходу, решил Шайонс и предупредил: – Дверь прикрою, чтобы никто не заинтересовался.
– А еды?.. – тихонько спросил кто-то из парнишек, и маги дружно вздохнули.
– Мы вам в столовой хотели накрыть, – виновато буркнул Ланс и смолк, заметив кучку конфет, орехов и тонких копченых колбасок, которые его напарник выгребал из своих карманов.
– Жаль, маловато, – огорченно улыбнулся Гард. – Взял на всякий случай. Сами решайте, кому нужнее.
И отвернулся, не имея сил смотреть в загоревшиеся звериным голодом глаза исхудалых мужчин и подростков.
А через несколько секунд, уловив слышимый только адептам ковена тайный сигнал тревоги, уже мчался туда, куда звала незримая путеводная нить.
Семнадцатое светозарня
Айканир, королевский замок
Леарон
Наблюдать, как сестры безропотно, словно покорные рабыни, уходят по широким ступеням парадной лестницы в полные опасностей верхние помещения дворца, оказалось невыносимо тяжко.
И не ему одному. Мрачно следили за каждым их шагом направляющиеся в сторону кухонных коридоров онзирский регент и его друг; яростно скрипел зубами король, доживший почти до ста лет и только теперь впервые познавший, что чувствует отец, когда его дочка уходит из дома с незнакомцем. Но Леар и не предполагал, что прежде невозмутимый и язвительно-хладнокровный Эршель может позволить себе подобную выходку. Бастарду весьма повезло, что, позабыв без тренировок многие прежние умения, он сумел сохранить очень нужную во дворце способность видеть ауры и напоенные магией вещицы. Висевший на груди короля кисет с артефактами сиял для секретаря путеводной звездой, когда он вытаскивал разбушевавшегося родителя из устроенной им свалки.
– Если ваше величество не угомонится, – сердито шипел он, оттеснив короля в укромный уголок, – я буду вынужден все рассказать Дилли.
– Зачем? – посопев, ехидно осведомился его величество.
– Чтобы она знала, что на вас нельзя надеяться, и в следующий раз не потакала вашим прихотям, – не повелся на его язвительность Леарон. – Посидели бы спокойно в укромном месте и не доставляли никому лишних тревог.
– Леар, – вдруг печально произнес Эршель, – я, конечно, очень перед тобой виноват и полностью заслужил такое отношение, но скажи, у меня есть надежда, что когда-нибудь ты назовешь меня отцом? Или хотя бы просто обратишься на «ты»?
– Чтобы меня выпороли на площади за нарушение этикета? – не сдержавшись, напомнил бастард его же обещание.
– Неужели ты думаешь… – Король скрипнул зубами и смолк.
– Ты всегда повторял, – устало вздохнул Леар, – что король должен держать слово, чего бы это ему ни стоило. С какой стати я должен был не поверить твоим принародным заверениям? Откуда мне было знать, чем ты готов поступиться – незыблемостью своих слов или моей спиной? К этому времени я утратил большую часть умений, и синяки от тычков рьяных придворных блюдолизов оказались весьма болючими.
– Ты их помнишь? – злобно зашипел Эршель.
– Помню, – не стал отказываться принц, – но пока промолчу. Времена изменились, в таких ситуациях в людях прорастают истинные качества. И, возможно, сейчас мы по одну сторону баррикад. А если они лизали пятки Дейсу и издевались над невинными, можешь быть уверен – я припомню все их пакости. Но до этого момента постарайся не шутить так, как сегодня.
– Вот именно, ваше величество, – напомнил о себе Брэн. – А теперь ведите нас на кухню, если вы, конечно, знаете, где она находится.
– Я знаю, – фыркнул Леар. – Кормился там, с тех пор как перешел в секретари. И уверен, что повар Ларош будет рад нас увидеть.
– Если еще жив, – буркнул король, послушно следуя за ними. – Но почему ты не ел с моими близкими слугами, для меня теперь загадка.
– Когда-нибудь отгадаешь, – уходя от ответа, отшутился Леар, но прозвучало это невесело.
Да и чему радоваться, если в его воспоминаниях о тех годах хорошего так мало, что он ярко помнит каждый случай. Но острее помнится плохое – бесконечные подколки, издевки, грубые и глупые прозвища. При дворе выживают и чувствуют себя как рыба в воде лишь самые пронырливые и ловкие, самые хитрые и лживые. И все они в погоне за королевскими милостями чутко ловят малейшее неудовольствие правителя и всей стаей, как пираньи, набрасываются на проштрафившегося. Бесполезно ждать от них сочувствия или хотя бы снисхождения – наоборот. Самые едкие шуточки и намеки, самые болезненные тычки и укусы отныне будут сыпаться на его голову щедро и безостановочно. Но обиднее всего, что никто не станет исключением в этом марафоне жестокости. Ни закадычные друзья, ни прелестницы, еще вчера выписывавшие ему веерами страстные письмена.
