– Ненавижу! – Инесса сбросила подушку, села. – Ненавижу! Господи, да что же так хреново! Эти нелепые смерти! Что это? Страшно возвращаться в поселок. Все женщины из этих новых… под корень! Иричка, конечно, дрянь, каких мало, но это пока жива, а сейчас все равно жалко. Зина… несчастная бессловесная… Говорят, у них что-то было с Денисом, и он ее бросил. Она надела подвенечное платье и… Дура! Из-за мужика! Не стоят они того. А Лариса! Бедная… Она вообще ни при чем. Кто убийца – неизвестно. Бродит на свободе, высматривает…
Инессе было страшно. Встряхнись, приказала себе. Пройдет! Все проходит, пройдет и это. Она сумеет себя защитить! От убийцы? Никто не сумеет. Даже если запереть дверь и затаиться…
Она вдруг вспомнила Полковника… С таким не страшно, этот защитит в случае чего. Жизнь положит. Когда они были в «Английском клубе», самом крутом ресторане города, все на них так и пялились, и она сама косилась в зеркала на стенах. Они красивая пара… Полковник в шикарном костюме, с бабочкой, в хрустящей рубашке с запонками, и она со взбитыми высоко волосами, в черном открытом платье. Он целовал ей руку и говорил комплименты. Он единственный мужчина, у них в городе, во всяком случае, кто встает, когда входит женщина. А как готовит! А как моет, чистит, убирает! Именно такой ей нужен. Она вздохнула, вспомнив, как Полковник долго и нудно выяснял у официанта насчет какого-то блюда, потом протирал салфеткой вилки и рассматривал на свет бокалы. Ей было неловко, она смотрела в стол. Убить мало! Инесса заплакала.
Вспомнился муж… ничтожество! Трус, подлиза и карьерист. Она ему подпортила карьеру, вот уж кто вздохнул с облегчением, когда она подала на развод. И сын такой же. Тебе, мать, все не так, говорит приятельница Лана, личный косметолог и визажистка. Чем тебе Полковник не партия? Да любая… Слышишь, любая! На край света! Как за каменной стеной! А ты… тьфу! Не понимаю. А чего тут понимать? Прост, как палка. Интеллект… так себе, средний. Манеры, правда, присутствуют. Да! Выправка. Небеден. Порядочен. Много читает, любит военную историю и мемуары. Активист – без продыху строчит жалобы и звонит в колокола. Активная гражданская позиция. Аплодисменты в студию. Какого рожна? Чего не хватает? Чувства юмора? Живости? Сомнений в собственной правоте? Хрен его знает. Поговорить о высоких материях можно и с Доктором…
Мастер… Она почувствовала, как загорелись уши. Как их обоих тряхнуло! Давно ничего подобного… в ее-то возрасте! Здоровый сильный мужик! Именно, мужик! Сильные жесткие руки, и пахнет от него потом, а не парфюмом… Они даже не заметили, как наступила ночь! Оторваться не могли… Как они целовались! Как он смотрел на нее… Она на другой день сбежала в город и не казала носа целых две недели, стыдно было. Нет, не стыдно! Какой стыд! Тянуло до одури, голова кру́гом, все время чувствовала его руки и губы, его запах… Готова была мчаться как ненормальная… Да и сейчас, через год, иногда как сцепятся взглядами – сразу жаркой волной окатит и губы сохнут, и оба думают о том же… Мастер и Инесса…
Она сунулась к нему со своим сочувствием, не знала, надо ли, как он воспримет… Она помнит, как мальчик, один из младших, открыл дверь, взглянул вопросительно. Она с пылающими щеками пробормотала, что соседка, живет рядом… вот, пришла… знала маму, дружили много лет… Папы нет, уехал с братьями в город к следователю, сказал мальчик. Она молча смотрела на него… он был похож на отца, такие же глаза и брови, и голос тоже похож… Молчание затягивалось, ей казалось, мальчик смотрел на нее с недоумением. Она опомнилась и стала прощаться. Не удержалась, обняла его. От него пахло так же…
…Инесса обхватила себя руками. Подошла к окну. В сером неубедительном небе висела полная луна – бледная, сонная какая-то, невеселая. В ее оловянном свете слабо сияла молочная кожа Инессы, ее рыжие вьющиеся волосы…
Адвокат тоже посматривает с интересом. Змеюка очкатая. Но умен, умен! Поговорить с ним одно удовольствие. Инесса невольно рассмеялась. Смех прозвучал неестественно громко, и она закрыла рот рукой. Лана его знает! Ее соседка разводилась, Верка, он помогал.
– А потом пригласил ее к себе… Ты не поверишь, – Лана хохочет, – что он с ними вытворяет!
– Наш адвокат?! – не поверила Инесса. – Вытворяет? Что? Извращенец?
– Он их… Ни за что не догадаешься!
– Ну?
– Он их раскрашивает!
– Что значит, раскрашивает? – опешила Инесса, бог знает, что себе вообразившая.
– То и значит. Гуашью.
– Силком?
– Нет! В том-то и дело. После двух бутылок классного шампанского ему никто не отказывает. Он такой лапочка! Комплименты, шикарный ужин… Просит даму раздеться и раскрашивает! Такая мелочь. Верку раскрасил красным, зеленым и фиолетовым. Представляешь? Круги на животе вроде мишени, на груди… везде! Говорила, даже интересно, только щекотно и краски холодные.
– А потом? – Инесса не знает, как реагировать на рассказ приятельницы.
– Ну… как водится. Перемазались сами, постель измазали… А что, зато оригинально!
– Теперь я понимаю, почему у него все время новые бабы! От него шарахаются!
– Ничего ты в женщинах не понимаешь! – хохочет Лана. – Они бы с радостью – не жлоб, не маньяк, деликатный… такого поискать! Это он не хочет! А чего, картину намалевал, уже не интересно, новый холст надо. Верка ему набивалась с полгода, а он то занят, то командировка. Вот так-то, подруга. Между прочим, он всем дарит что-нибудь на память. Верке подарил синий шелковый шарф, дизайнерский. Ты бы обратила внимание, вы там рядом…
Инесса снова рассмеялась, представив, как Адвокат разрисовывает ее холодной кисточкой… Бр-р-р! Смотрит сверкающими линзами очков, глаз не видно, раскрашивает, сопя от возбуждения, высунув язык, отступает, подправляет, выбирает нужную краску… Сочетает с цветом волос? Глаз? Простынями? Теперь понятно, почему он ее не приглашает – боится, что узнает весь поселок! Инесса сидит за туалетным столиком, рассматривает себя в зеркало. Птичьи лапки в уголках глаз, паутинки в уголках рта. Нет, правильно «гусиные лапки». Гусиные лапки в уголках глаз. Проходил мимо гусь и случайно наступил. И пошел дальше. Бледная кожа, своих красок не осталось из-за обильного грима… профессиональные издержки. Сорок четыре. Еще. Уже. Одна. И нет никого. У Полковника большая квартира в центре, не чета ее двушке. Черт! Что с ней не так? Никто не получает от жизни полный пакет! Нарисуй плюсы и минусы, советует Лана. Справа плюсы, слева минусы. Или наоборот. И считай. Красавец, настоящий мужчина, будет на руках носить, на кухню не допустит, все сам, каменная стена… Плюс, плюс, плюс… Будет зачитывать вслух мемуары и письма-жалобы и рассуждать о падении нравов, стратегии и тактике. Здоровенный минус. А ты молчи и не слушай, думай о своем, советует Лана. Подумаешь! Да их вообще никто не слушает! Пускай бубнит себе.
Инесса пошла на кухню и сварила кофе. Все равно не уснуть. Часы показывали почти четыре. Ночь пропала. Завтра же назад в поселок, к своим, и будь что будет. Надоело бояться. Чувство ностальгии скрутило ее, и она вдруг поняла, как ей не хватает Доктора, Мастера, Любаши, Полковника… Даже налоговика Степана Ильича! Даже Адвоката! Она снова рассмеялась и вытерла слезы. И Олега Монахова ей тоже не хватает. Путешественника, философа и доктора каких-то там наук. С которым чувствуешь, будто знакома целую вечность… На миг ей показалось, что вот он, подходящий, тот самый! Она покачала головой… Нет! Еще один кот, гуляющий сам по себе. Как он ее выследил! Если бы не он, ее бы там застукали. Интересно, как бы она оправдывалась? Она помнит свой мгновенный ужас, когда в окно постучали, бегство… Идиотка! Вспомнила, как размазывала по его лицу сметану, и рассмеялась…
