Книга Rotten. Вход воспрещен, страница 10. Автор книги Джон Лайдон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Rotten. Вход воспрещен»

Cтраница 10

Я снова возвращался к старым мечтам. Почему я не родился в благополучной семье, которая просто оставила бы меня в покое? Тогда все было бы гораздо легче. Дети романтичны. Всем детям хочется думать, что их родители их не любят. Это чудесная мысль, которую требуют детские годы. Но это далеко от реальности.

Ты думаешь: «О боже, правда ли стоило мне быть таким грубым?»

И ты потом понимаешь, что да, потому что когда твои родители были детьми, они были такими же, как и ты.


Когда мне было десять лет, я как-то раз подрабатывал диспетчером в миникэбе. Я работал так год, потому что дома не было денег. Тяжелые времена.


Мне было легко работать, поскольку я знал территорию и хорошо понимал, куда направлять машинистов. Я умел развлекаться уже тогда. Но мне наскучила работа, потому что начальник был старым ирландским занудой. Он был эдаким тедди-боем, носил кок и драпированный пиджак, еще один монстр из прошлого. Одежду, которую покупал я, получив зарплату, он терпеть не мог.

«Ты, мелкий засранец, выглядишь как девчонка!»

«Но ведь пассажиры все равно меня не видят. Я сижу в специальном помещении!» Может быть, я не догадывался, но у него из-за меня могли быть какие-то проблемы с либидо. Наверное, поэтому он так пытался бороться с длиной моих волос.

Мой отец работал на нефтяных месторождениях в Норфолке, в местечке под названием Бэктон-он-Си. Я помню, что моя семья довольно долго оставалась в Истбурне, Хэстингс, Норфолк, – все это очень далеко от Лондона. Одну зиму мы прожили в лагере. Было очень холодно, и мы там были единственными. Был не сезон, поэтому лагерь в итоге был закрыт. Подобное существование вдали от всего было ужасающим, почти как в фильме «Сияние». Очень странно. Помню, что этот выходил окнами на Северное море, ветер постоянно. Мне нравилась причудливость этого места. Я часами бродил там, представляя себе, насколько лагерь оживлен летом, как тысячи людей бродят по нему. Помню пустой бассейн. Здорово.

Мои отец и мать постоянно играли в своего рода «игры разума». Отец любил разные странные местности и здания вдалеке от людей. Он никогда об этом не говорил, но я видел, что ему такое нравилось. «Боже, мы тут повеселимся на славу!» Это было замечательно, фантастически. Мама приговаривала: «Ммм, на ужин снова вареный картофель!» Моя семья любила черный юмор.

Отец рассказывал нам истории про призраков, которые нас очень будоражили. Сначала мы пугались, но конец таких историй, как правило, заставлял нас чувствовать себя глупо. «Кстати, все это вранье!» – неизменно говорил он в завершение.

Мне нравилась семья моей матери в Ирландии. Они были странными, чудаковатыми людьми. Любили рассказывать истории о призраках, а я любил их слушать. Мне кажется, они были простаками. Они напоминали югославских крестьян, добродушных и странноватых. Они почти со мной не говорили, просто садились

напротив и смотрели в упор. Их взгляд красноречиво говорил обо всем: я – часть их семьи, поэтому все в порядке. Иногда они переходили на гэльское наречие, и тогда я не понимал ни слова.

Учила ли меня мама гэльскому? Нет. Отец и мать, покинув Ирландию, приняли решение, что никогда не будут говорить на гэльском. На тот момент они поддались модным тенденциям и, возможно, стыдились своих ирландских корней. Надеюсь, они обрубили все эти связи, чтобы забыть все горе, через которое прошли, и чтобы я его не унаследовал. Однако я чувствовал себя немного потерянным.


Мне хотелось узнать о своих корнях, но когда я побывал в Ирландии, то увидел, что там все вовсе не так романтично, как описывается в книгах. Истина всегда посредственна. Интересно, как бы я использовал гэльский язык, проживая в Лондоне? Здесь этот язык бессмысленный.


Мои родители правы. Мне бы потребовалось много времени, чтобы переучиться.

Ирландская сторона моего отца придавала его характеру некоторую причудливость, потому что у него не было хоть сколько-нибудь респектабельной семьи. Наши приезды в Гэруэй не были такими уж приятными. Как только умер мой дедушка, мы встречались только с сестрой моего отца. Отец моего отца был здоровенным старым хрычом. Он все время курил, пил виски и «Гиннесс». Он жил с женщиной-разнорабочей по имени Молл и был отцом семнадцати детей. Наверное, моему папе приходилось нелегко. Они жили в пабе «Данки», и это название было донельзя органичным. Помню, как моя мама говорила: «О, опять пойдем в Данки!»

И вдруг, о чудо! Появлялся еще один ребенок моего дедушки по линии отца.

В конце концов, он умер, занимаясь сексом с проституткой стоя в дверях. Он упал на спину, сломал череп, что и привело к мгновенной смерти. Ему было 70 лет. Я ездил в морг со своей тетей.

Его вытащили, череп вскрыли, затем довольно небрежно вернули обратно. Нос дедушки был немного согнут. Гениталии отсутствовали. Но я помню, какой у него был пенис. Он был огромный. Ни в каких порнофильмах я не видел ничего подобного.

Моя тетя посмотрела на мертвого отца и закричала. Она не могла поверить в то, что было перед ней. Вы когда-нибудь видели гниющий пенис? Ничего отвратительнее не придумать. Когда мы вернулись в Данки в ту ночь, она спала в комнате напротив меня и постоянно кричала, потому что ей снились кошмары. В тот момент я думал про нее что-то вроде: «Эх ты, глупая корова. То был твой отец».


Сколько я себя помню, мне всегда можно было пить пиво. Мне было одиннадцать, когда умер мой дедушка. Пока я бодрствовал, я спокойно мог находиться со взрослыми и выпивать.


Кузены моего отца не жаловали такой подход к моему воспитанию. Они считали полнейшим неуважением тот факт, что я, одиннадцатилетний ребенок, был среди взрослых и потягивал Гиннесс. Все вокруг меня пьянели, а я был трезв. Говорят, алкоголь разрушает клетки мозга. Но я не чувствовал никакого вреда. Все, что могло меня убить, уже было подавлено моей болезнью. Остальное перестало иметь смысл.

Ирландцы любят свою страну и западную музыку, которую так дерьмово исполняют аккордеонисты и скрипачи. Их время вышло. Ферма моего дяди в Корке даже не была снабжена электричеством – там до сих пор были только свечи и газовая плита.

И местные жители не считали, что необходимо что-то менять, даже если насмерть замерзали. Католическая церковь до сих пор управляет ирландским правительством, поэтому они находятся в столь подавленном состоянии. Это именно то, что отпугивает протестантов в Северной Ирландии, но это меня не удивляет, и я не виню их. В католическом режиме нет никакой креативности, никакого творческого подхода, включая деторождение или развод. Это как велосипед без тормозов, катящийся вниз с холма. Если вы думаете, что меры, принимаемые против абортов в Америке, суровы и жестоки, то вы должны посмотреть на меры, принимаемые против разводов в Ирландии. Монашки с кирками на улицах настоящие стервы!

БИЛЛИ АЙДОЛ: Моя мама родом из Корка, как и мама Джона. Когда я был маленьким мальчиком, мы ездили в Ирландию как минимум раз в год, чтобы повидаться с ее семьей. Они называли меня британским ребенком, потому что у меня был английский акцент. Везде, где я появлялся с этим акцентом, на меня смотрели как на инопланетянина. Когда мама натыкалась по телевизору на передачу об Ирландии, она причитала: «Ненавижу британцев!»

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация