Я хотел выглядеть, как Инди Макао, саксофонист Roxy Music. Он носил одежду в стиле пятидесятых. Я не создавал сногсшибательный стиль преднамеренно, но девчонки не могли передо мной устоять. Это было тогда, когда они сами носили блестящие леопардовые шмотки, челки и тени на глазах. Все это произошло со мной не сразу. Я не приходил в магазин «Секс» специально, чтобы купить там какие-то панковые вещи.
Я покупал что-то новое каждую неделю. В 1976 году движение панк было смесью абсолютно всего: было много тедди-боев, рокеров а также всяких фетишей, трансвеститов и прочего.
Хотя это был довольно короткий период времени, он начинался в кругу примерно из ста пятидесяти человек, которые соединили кусочки разных стилей.
Они не тусовались поодиночке, они были группами, которые создали свой стиль.
Истинное влияние Джона Лайдона состояло в том, что, черт возьми, всю одежду надо порвать. Те, кого я встречал, были большими панками, чем я, но было очень много и тех, кто присоединился к этому движению, будучи поклонником Roxy Music, магазина «Секс» или еще чего-то подобного. Почему Sex Pistols? Они стали первыми. Они создали собственную культуру, притянув большое количество людей. Ранее эти люди уже существовали, но они не ассоциировали себя с кем-либо. Я помню, что когда я ходил в магазин «Секс», мне было неловко, однако я пытался со всеми поладить. Я думаю, они любили меня, потому что я был толерантен. Меня никогда не просили покинуть помещение. Помню, случилась там однажды драка. Кто-то включил The Beatles, а еще кто-то начал швырять эту запись по всему магазину и вопить: «Beatles! Beatles! Мы ненавидим чертовых Beatles!» Я подумал:
«О, как здорово! Они ненавидят Beatles, как умно! Я приду назад в колледж и скажу: "Beatles дерьмо!"» Это в то время было то же самое, что сказать «Иисус п****» или нагадить в церкви. Произносить такое вслух было нельзя.
БОБ ГРУЭН: Когда Джон Леннон занимался домашним хозяйством, я часто общался с ним и рассказывал о том, что происходило в Англии. Шон родился в 1975 году, и тогда уже Джон полностью ушел со сцены. Однако ему все еще было интересно знать, что происходит дома. Я дал ему послушать записи Sex Pistols. Он сказал, что это хорошо, и пожелал группе всяческих благ. Это было в 1980 году. Я дал ему видео о Sex Pistols, чтобы он мог посмотреть, кто они такие и кто такие The Clash. Он сказал, что посмотрел эти фильмы на выходных, но я так и не обсудил их с ним. Он держал эту пленку неделю и должен был вернуть мне. Пленка лежала прямо на столе в Дакоте, ожидая меня в тот день, когда Леннона застрелили.
Тогда часто можно было услышать понятие «нацистская одежда», но что конкретно это значило, мало кто знал. Тогда одежда с символами не воспринималась как форма радикалов, это был просто элемент эпатажности, и никакой ассоциации со Второй мировой войной молодежь не проводила. Это был просто образ под названием «Анархия». Рубашки в таком стиле выглядели, как рубашки из концентрационного лагеря, которые окрашивали в полоску. У них вдобавок был круглый ворот и две дыры.
На других рубашках были изображения Ленина, Мао и какие-то слоганы. После этого дизайнеры лепили на тряпку перевернутую свастику, а также закрепляли все это еще каким-нибудь политическим слоганом. Моя майка стоила тридцать пять фунтов, тогда это были очень большие деньги. Я носил эту майку, чтобы раздражать маму и папу. Они держали рестораны, и мне приходилось там работать. Однажды я стащил две рубашки и парочку кожаных брюк у Вивьен. Сид тогда уже дорабатывал в магазине «Секс», он сказал: «Я тебя прикрою, можешь их забрать!» Он дал мне возможность их стащить, но, к сожалению, я надел их на следующую ночь в Раундхаус Эвелин. Вивьен была там, и, поскольку такая пара брюк была единственной на весь зал, конечно, она спалила меня, накричала, и мне пришлось отдать деньги за нее. Она прекрасно знала, что Сид этому способствовал, и не возражала. Даже можно сказать, она отнеслась к этому нормально. Малкольм Макларен был просто помешан на одежде, он знал все об истории мужской одежды, он знал все образы молодежи и все, что носят и носили люди. Однажды он рассказал мне об одном французском аристократе, жившем во времена Французской революции, который был настоящим денди и носил красную помаду на шее. Вся панк-мода пришла именно от таких людей.
БОБ ГРУЭН: Малкольм пытался популяризировать группу New York Dolls, но так и не понял, что они уже создали сенсацию. Все люди думали, что они были открытыми гомосексуалистами, хотя в США в то время никто даже не использовал слово «гей». Гомосексуализм был незаконным, и о нем говорили редко. Все предполагали, что Dolls – это просто принцессы, потому что они ходили в женской одежде и носили помаду. Хотя по факту оказалось, что они и не принцессы вовсе.
В 1976 году, полагаю, я уже был хорошим гитаристом, как Стив Джонс. Выйдя на сцену в тот же год, сначала я почувствовал себя так, будто меня на сцене и нет вовсе. Я как будто провалился в яму. Вся группа просто исчезла. На счет раз-два-три в глазах темнеет. Все, что происходит на сцене, просто сваливается на тебя, и как только у публики заканчиваются стаканы, им приходится бросаться бранью.
Как только Pistols наконец-то сыграли в «Лидс», все подростки и дети в зале почувствовали, что им срочно нужно надеть булавки, порвать одежду и начать плеваться.
Помню, как Джона заплевывали так, что он выглядел как медуза – слюни и слизь летали по всему залу. Волосы у него были зеленые, плюс еще все мокрые от слюны.
Это был панковский метод выражения любви. Сказать «Я люблю тебя» они не могли, равно как и «Мы любим тебя!», поэтому считали нормальным тебя заплевать. Наихудшим местом, где можно было плеваться, оказался «Кройдон Грэйхаунд». Это было огромное место с большим залом, расположенным вверх по лестнице, который вмещал около 1 000 человек. Я играл там с одной группой. Как только мы начали играть, я ощутил, как это чертовски круто. Я никогда не видел ничего подобного в своей жизни. Невозможно это описать, потому что я буквально ощутил себя под душем. Я помню, как на кисть моей руки прилетела зеленая слизь. Это был плевок. Было настолько мерзко, что мне пришлось перестать играть. Слюна попала на струны, но нужно было все это стряхнуть и продолжать дальше.
Слушатели и зрители продолжали плеваться даже тогда, когда я играл в Adam and Dance. Единственная причина, по которой в меня перестали плевать в 1981 году, была в том, что мы играли в театре и там была оркестровая яма между группой и аудиторией, поэтому они не могли до нас доплюнуть, и им, в конце концов, это надоело. Выступавшие с нами группы очень сильно злились из-за того, что в них плевали, поэтому не делайте этого, придурки в зале! Бесполезно. Адам Ант получил конъюктивит из-за плевка в глаз в туре в 1980 году. Именно поэтому он носит повязку на глазу, хотя все думали, что это часть его пиратского образа.
Предполагалось, что я буду участвовать в новой группе, однако она так и не собралась. В ней изначально планировалось пятнадцать участников, но они так и не встретились друг с другом.
Мы не репетировали. Но сама идея образования такой группы стала популярной. Я знаю только двух участников – Сида и Вив Альбертин. У Сида были кое-какие идеи песен, но потом его арестовали после инцидента с разбитым стеклом в «СтоКлаб». Эту чертову бутылку действительно бросил Сид, но я совершенно не помню девушки, которая получила осколок в глаз. Это были две такие каузальности – таинственная девочка, которая получила осколок, а также парень, которому откусили ухо на концерте The Clash.
