В первую же ночь Буги и Сид подрались на парковке в Атланте. Буги не мог контролировать Сида, и в конце концов Сид ушел в одиночестве куда-то поздно ночью и вернулся с порезом на руке.
Я спросил Сида, где он был, он сказал, что думал, что находится в пределах отеля. Я узнал, что он не был в пределах отеля, в отличие от других участников. Три других музыканта же были в приподнятом настроении и ожидали концерта. Я посадил их в автобус, а через сорок минут услышал крики Сида и Буги. Джон тогда был взбешен и сказал Сиду: «Ты разваливаешь все, что мы пытаемся сделать!» Сид извинился. Тогда я поселился с Сидом в одной комнате, чтобы в течение тура он никуда не потерялся.
Макларен все это время держался в стороне. Я думал, что он никак и ни чем не может помочь, что он бесполезен.
Менеджеры обычно помогают группам в туре, но только не этот. В Мемфисе я отправился к Макларену, чтобы он помог мне найти Сида перед концертом, но его как будто парализовало, и он боялся даже встречи с ним.
Последний концерт группы состоялся в Сан-Франциско, и на следующий день я отправился с Джоном в Китайский район города. У нас был выходной, и мы покупали сувениры. Джон казался счастливым, но ему показалось странным, что никто не пытался с ним связаться. Джон звонил Макларену три или четыре раза, оставлял сообщения, но так и не дозвонился.
Джон Стивенс рассказал мне наконец о планах Макларена по поводу посещения группой Рио. Я сказал Джону, что идея поездки в Рио – это самоубийство. Они будут гулять без охраны, да еще и вместе с Сидом, который, как всегда, – в нестабильном состоянии. Все непременно кончилось бы тюрьмой.
На следующее утро я пошел в отель «Миако» в Сан-Франциско, где были Макларен и Джо Стивенс. Я дал свой паспорт и паспорт Джона Макларену. Один из них сказал мне, что ищет Сида. В тот момент, как я понял, никто так и не сказал Джону о предполагаемой поездке в Бразилию. А он тогда все еще валялся с бронхитом.
ДЖОН ЛАЙДОН: Мы были в туре в Северной Англии, когда Макларен встретился с нами и проинформировал нас, что EMI
хотят предложить нам контракт, но сделают это только в том случае, если в офисе у них будет постоянный менеджер. У Малкольма был черновик соглашения с ними, которое, как он утверждал, удовлетворит EMI, и он оставил мне его копию. Несколькими днями позже, когда мы вернулись обратно в Лондон, я отправился к Макларену, чтобы он зачитал это соглашение мне лично. Я не особо понял того, что было написано в этом документе, но мне показалось, что оно дает Малкольму чересчур много контроля над группой, и я ему об этом сказал. Я верю в то, что какие-то изменения были внесены с учетом моих слов, но тогда я все еще не понимал до конца, что происходит, поэтому все это мне не нравилось. Макларен сказал мне, что Кук, Джонс и Мэтлок уже подписали договор и что, если я его не подпишу, то у лейбла не будет интереса с нами сотрудничать. Помню, как я хотел проконсультироваться с кем-либо, но своих денег у меня не было, и мне некого было попросить о помощи.
Мое сотрудничество и дружба с Куком, Джонсом и Маклареном закончились 16 января 1978 года, или примерно в это время. Я серьезно рассорился с Маклареном по двум причинам, и обе они основаны на том, что ему не была интересна наша музыка, его интересовала исключительно публичность.
В первую очередь, в середине 1977 года он поддержал идею фильма о Sex Pistols и пригласил режиссера Расса Мейера из Лос-Анджелеса. Я решил, что идеи Майерса слишком предвзяты, и он отказался сниматься в их фильме по этой причине.
Еще меня раздражало то, что у нас происходило с концертами и появлениями на публике. Я чувствовал, что ради создания музыки группе нужен стимул в виде выступлений, но почти весь 1977 год Макларен постоянно говорил нам, что он не может организовать нам концерты, несмотря на успешность наших пластинок. У нас была дурная слава, и Макларен решил усугубить ее легендой, что якобы нам не дают выступать ни на одной площадке.
Он думал, это сработает в пользу продаж наших записей. Но это было ложью; некоторые площадки не давали нам выступать, но в Glitterbest за подписанием контрактов обращались и другие группы, однако тоже либо получали отказ, либо им просто не отвечали на запросы. В конце концов Джонс, Кук, Беверли, Сид и я самостоятельно организовали три выступления под вымышленными именами.
В Сан-Франциско произошло следующее. Мы с Беверли находились в мотеле в Сан-Хосе с нашим туровым менеджером из Warner Brothers (Ноэлем Монком) и его дорожной командой; Макларен, Кук и Джонс были в отеле в Сан-Францико. Наш концерт проходил в субботу, 14 января. Warner Brothers больше не отвечали за наши организационные вопросы после Сан-Франциско. 20 января мы были обязаны появиться в Стокгольме на концерте. Когда я снова позвонил Макларену в отель, я поговорил с Джо Стивенсоном, американским журналистом, который находился там, и он сказал мне, что Макларен организовал группе полет в Рио-де-Жанейро на следующее утро. Я пожаловался ему, что вымотался, у меня был бронхит, и я никак не мог понять, как именно мы должны втиснуть свою поездку в Рио перед Стокгольмом. Я сказал, что не поеду. И пошел спать в мотель.
В пять утра (следующего дня) Беверли позвонил мне в комнату и сказал, что Макларен только что приходил к нему и жаловался на Джона, и что он (Беверли) тоже задолбал всю группу. Речь его была бессвязной, и я услышал, что он «передознулся» героином сразу после визита Макларена.
В девять утра того же дня в понедельник я позвонил Макларену и спросил его, что вообще происходит; он был невменяемым.
Я тогда сказал, что приеду в отель и навещу его лично. Утром в понедельник я поговорил сначала с Куком, потом – с Джонсом и отдельно – с Маклареном. Кук и Джонс сообщили мне, что Макларен накануне направил их в аэропорт на девятичасовой рейс. Только тогда я понял, что Макларен просто не взял меня в этот тур. Кук и Джонс дали мне понять, что не намерены далее работать ни со мной, ни с Сидом. Макларен сначала попытался убедить меня в необходимости лететь в Рио и встретиться с Биггсом, но у меня не было никакого желания общаться с человеком, который превратил машиниста поезда в овощ. Макларен сказал, что если я не поеду с группой, то всему конец. Вскоре после этого разговора Макларен, Кук и Джонс вместе покинули отель, и с той поры у меня с ними едва ли был какой-то контакт. Я встретил Малкольма один раз в 1978 году, в марте, когда он попросил меня сняться в фильме «Матриксбест». Я сказал, что появлюсь только в том случае, если сам смогу предоставить материал для сценария, но он с этим не согласился.
СТИВ ДЖОНС: Мы с Полом знали Малкольма долгое время, и, я полагаю, он был отличным менеджером и другом. В конце концов он сделал нас знаменитыми очень быстро. Джон в своем иске говорит, что Малкольм специально запрещал группе выступать вживую. Я в это не верю. Малкольм всегда относился к нам в соответствии с менеджерским договором, беспокоился о наших налогах, активах и так далее. Через него мы смогли приобрести жилье.
Малкольм сказал, что поездка в Рио даст нам возможность снять фильм, продвинуть запись и немного отдохнуть. Мы сочли это отличной идеей, так как к тому времени нам совершенно не хотелось заниматься туром. Когда на следующий день рано утром после концерта мы прибыли в аэропорт, Джон не появился. Мы сказали ему, что хотели полететь в Бразилию, а он ответил, что не хочет. Мы были сыты по горло отношением Джона к нам.
