Однако ссора никогда не бывает по какой-то одной причине. Ссора – это зверь, который ест из руки хозяина. И я без остановки думаю, чем вызван этот конфликт на самом деле.
Глава пятнадцатая
На работе я теперь медленнее перемещаюсь по магазину, но толк от меня есть. Хотя велосипед временно исключен, водить я могу, и остается радоваться, что машина у меня – автомат. Пусть левая нога в гипсе – я давлю на педали правой. Я рвусь в бой. Весточек из клуба нет больше месяца, и меня раздирает от желания как можно скорее приступить к делу. Вот у Берта было самое взвешенное представление, чего он хочет достичь своими письмами, и, на мой взгляд, он двигался совершенно не в ту сторону. Слушая, что он распланировал для своей жены, я сравнивала это с письмами Джерри и сердилась, что затевает Берт ерунду. Значит, если у меня есть хоть какой-то шанс помочь клубу, Берт – первый в моем списке.
Я набираю номер Берта, тревожась, захочет ли принять меня команда, которой я, когда меня звали, наотрез отказала. Могла бы, походила бы нервно туда-сюда, да гипс мешает, сдерживает, как и в других обстоятельствах.
– Здравствуйте, Берт. Это Холли Кеннеди.
– Холли Кеннеди, – сипло дышит он в трубку.
– Из подкаста. Помните, я встречалась с вашей группой с месяц назад?
– P. S., я люблю тебя, Холли, – говорит он.
– Как ваши дела, Берт?
– Да так, – хрипит он. – В легких… инфекция… только что вернулся домой… уж на сколько выйдет.
– Сочувствую.
– Дома лучше…
– Вы написали свои письма?
– Да. Мы решили продолжать.
– Простите, что я вас подвела.
– Да не за что просить прощения. – И он кашляет, долго, трудно и так громко, что я убираю телефон от уха.
– Скажите, вы еще хотите, чтобы я вам помогла? – И понимаю, что жду ответа «да».
– Вы что, передумали?
– Просто пришла в себя.
– Ну-ну, не корите себя, – задыхается он.
– Я не смогла объясниться, когда мы встретились в доме у Джой. Я была вся на нервах, меня просто… обескуражило происходящее. Я прошу прощения за то, что не поддержала вас. Я словно ушла в оборону, и я сказала вам, что письма от Джерри не сделали меня счастливей. Это неправда. Так что, пожалуйста, разрешите мне реабилитироваться. Может быть, мне стоит просмотреть ваши письма и дать какой-то совет? Ведь я могу посмотреть на них глазами ваших родных.
– Отличная мысль, – сипит он.
Я перевожу дух и набираюсь уверенности.
– Письма Джерри были для меня особенными по многим причинам. Он добился того, чтобы между нами завязался разговор. Или, что важнее, продолжился. Даже после того, как он ушел, наши отношения длились. Мы были связаны на более глубоком уровне, чем воспоминания о прошлом. Мы создавали новые воспоминания – из того, что случилось после его смерти. В этом и есть магия. Может, вам это подойдет? Ваши письма к Рите – не только и не столько для развлечения. И это не проверка на то, как сильно она вас любит. Я уверена, что и вы не такую задачу себе ставите.
– Не такую.
– А Рита любит историю?
– Историю? Нет.
– А какой-нибудь из вопросов, который вы придумали, связан как-нибудь с вашими личными шутками… ну, или с общим прошлым?
Я жду.
– Нет.
– Хорошо. Значит, вот что надо сделать, если вы готовы принять мой совет. Задайте ей вопросы, понятные только вам обоим, ответы на которые знаете тоже только вы двое. Очень личные вопросы, которые что-то значат для Риты, вызывают особые воспоминания. И пусть они приведут ее в такое место, где воспоминание оживает. Отправьте Риту в путешествие, Берт, и пусть она чувствует, что вы рядом, что вы вместе.
Он молчит.
– Берт? – Я замираю. – Вы здесь?
В трубке хрип, будто у него удушье.
– Берт? – пугаюсь я.
Он хрипло хохочет.
– Да шучу я… шучу.
Черт бы побрал его чувство юмора!
– Похоже, Холли, мне придется начать заново.
– Берт, у меня сейчас работа, но на неделе я к вам заеду, и мы все спланируем, ладно?
Пауза.
– Нет, лучше сегодня… Время не ждет…
Как и обещала, после работы еду к Берту. Дверь отворяет сиделка, и я, куда же деваться, объясняю ей, почему на костылях и в гипсе. Потом я сижу на стуле в коридоре, пока в гостиной идет семейный сбор. Как и у нас дома, когда Джерри болел, тут гостиную тоже сделали спальней, чтобы Берту не приходилось ходить вверх-вниз по лестнице. Благодаря этому я могла быть с Джерри целый день, даже когда готовила пищу, которую он потом не ел, и он чувствовал большую связь с миром, чем спрятанный в спальне… Но Джерри предпочитал душ под лестницей на первом этаже. А ванная наверху. Пришлось установить лифт-кресло. Джерри его терпеть не мог, но еще больше ненавидел на меня опираться, так что пришлось ему проглотить свою гордость. В ванне он закрывал глаза и расслаблялся, а я мыла его губкой. Мыла, обнимала, вытирала, одевала. В эти моменты мы были близки, как никогда.
Дверь в гостиную закрыта, но я слышу голоса, особенно детские. Клуб «P. S. Я люблю тебя» – секрет, который раскроется только после смерти. Не знаю, что Берт рассказал обо мне дома, если вообще что-то рассказывал. Но идея книжного клуба – отличное прикрытие. Так что я прихватила с собой томик спортивных мемуаров – будто мы собираемся его обсуждать.
Внезапно хор юных голосов за дверью поет гимн «Преклони колени». Внуки хотят порадовать деда, поднять его дух. Наверное, не знают, что прощаются с ним, а родители их – знают. И Берт знает тоже. Наверно, смотрит на них по очереди, на одного за другим, и гадает, как сложится у них жизнь, кто кем станет. Он надеется на лучшее и печалится, что не увидит, какими они вырастут. Или, возможно, больше тревожится о своих детях, которые глядят на поющих с натянутыми улыбками и болью в сердце. И он чувствует эту боль, как они стараются держаться. Он знает, сколько трудностей им уже пришлось преодолеть в жизни, и тревожится, как они справятся с будущими. Потому что знает, какой у кого характер, и даже на смертном одре, когда у них болит душа за него, не может не волноваться о них. Он всегда будет их папой. И наверно, он думает о Рите, которая останется одна, когда он уйдет. Я сижу и представляю себе все это, а из-за двери несутся звонкие детские голоса.
Дверь распахивается. С криками «Пока, дедушка!», «Мы тебя любим, дедушка!» детвора вприпрыжку, щебеча, перетекает из комнаты в коридор. Потом выходят дети Берта и прочая родня, они улыбаются мне и у входной двери останавливаются обнять Риту. Жена Берта – маленькая женщина в розовых брючках-гольф и розовом свитере, на шее жемчуг, на губах – помада в тон наряду. Я встаю, когда она закрывает дверь за последним гостем.
